Киммел Майкл - Гендерное общество

Обстановка классной комнаты воспроизводит гендерное неравенство. «Начиная с детского

сада и кончая высшим образованием, девочки получают меньше помощи, времени и внимания

со стороны преподавателя», — пишут профессора педагогики Майра и Дэвид Садкеры.

Многие преподаватели считают мальчиков активными, вспыльчивыми, заносчивыми,

мстительными, а девочек нежными, послушными, отзывчивыми и терпеливыми. Когда

мальчики подавляют девочек, преподаватель (обычно женщина) часто ограничивается замеча-

нием, но ничего не делает, чтобы изменить их поведение, поощряя в них чувство

собственного превосходства. Многие преподаватели думают, что девочки больше «любят»

читать и «ненавидят» математику и естественные предметы, и ожидают от мальчиков прямо

противоположного7.

Преподаватели обращаются к мальчикам чаще и тратят на них больше времени. Они задают

им более стимулирующие вопросы и дольше ждут от них ответа. Они поощряют мальчиков

стараться, постоянно говоря, что они могут «сделать это». В одном исследовании десяти

групп студентов колледжа обнаружилось, что юноши более активны, независимо от ген-дера

преподавателя, а вот активность девушек была значительно выше на занятиях, которые вели

преподавательницы. В отчете, подготовленном по заказу Американской ассоциации женщин с

университетским образованием, говорится: «Независимо от ступени образования...

исследования последних двадцати лет показывают, что мужчины получают больше внимания

со стороны преподавателей, чем женщины». Частично это можно объяснить тем, что

мальчики требуют больше внимания, но также и тем, что преподаватели относятся к

мальчикам и девочкам по-разному. Когда Садкеры спрашивали преподавателей, почему они

уделяют мальчикам больше внимания, им обычно говорили, что «мальчикам это нужно

больше» или что «мальчикам трудно читать, писать, решать задачи. Они даже сидеть

спокойно не могут»8.

Вот яркий пример из книги Садкеров, подтвержающий, что гендерное неравенство проникает

в учебный класс миллионами способов. В пятом классе очень бурно обсуждали, кто был

лучшим президентом в американской истории. «Подождите, — сказала учительница. — Вы

говорите все сразу. Прошу

248

поднять руки, и я буду вызывать вас. Если будете выкрикивать с места, буду спрашивать

другого». На мгновение порядок восстановился, но затем один мальчик с жаром выкрикнул:

«СТИВЕН: Я думаю, что Линкольн был лучшим президентом. Он объединил страну во время

[гражданской] войны.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Многие историки с тобой бы согласились.

МАЙК (видя, что Стивена выслушали, выкрикивает): Я не согласен. Линкольн был классный,

но моему папе нравился Рейган. Он всегда говорил, что Рейган — великий президент.

ДЭВИД (кричит с места): Рейган? Ты шутишь?

УЧИТЕЛЬНИЦА: А ты как думаешь, кто был лучшим президентом, Дейв?

ДЭВИД: Франклин Рузвельт. Он спас нас от депрессии.

МАКС (кричит с места): Я думаю, что неправильно выбирать только одного самого лучшего

президента. Было много хороших.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Это интересно.

КИМБЕРЛИ (кричит с места): Я не думаю, что президенты сегодня столь же хороши, как

прежние.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Хорошо, Кимберли. Но ты забыла правило. Ты должна была поднять

руку»9.

Журналист Пэгги Оренстейн наблюдала за поведением детей в другом классе средней школы.

Мальчики «выкрикивали и поднимали руки, щелкая пальцами, когда хотели что-то сказать...

девочки, казалось, устранились от обсуждения». Как объяснила журналистке одна девочка:

«Мальчиков не волнует, правильно они ведут себя или нет»10.

Что видят дети

Одно из объяснений, почему мальчиков не волнует, правильно они ведут себя или нет,

заключается в том, что они постоянно видят себя на картинках учебников. Они знают, что им

можно совершать ошибки, потому что в учебниках они все равно сохранят центральную роль.

Когда дети научаются читать, они тем самым открывают новый источник влияния. Точно

также они знакомятся с содержанием других СМИ: телевидения, кино, мультипликации.

Противостоят ли СМИ распространению тендерных стереотипов? Исследования до самого

последнего времени показывали, что детские книги и антологии формируют традиционные

половые различия и предрассудки в пользу мужчин и против женщин. Женщины

249

значительно реже представлены на картинках, в заголовках, среди главных героев, а часто

отсутствуют вовсе. Кроме того, женские персонажи играют незначительные, второстепенные

роли. Их действия ограничены любовью, наблюдением или помощью, в то время как

мужчины решают проблемы и с ними случаются приключения. Женщин не показывают на

работе; материнство — их главная и пожизненная работа. Сын дома носит брюки, а дочь —

юбку; он активен, она пассивна. В биографиях женщин часто изображают зависимыми.

Например, Мария Кюри выступает в роли помощницы мужа в науке, а не в качестве

блестящего ученого и лауреата Нобелевской премии, каковой она была.

В книгах для детей дошкольного возраста тендерный уклон встречается постоянно. В 1972г.

Леонор Вейцман с коллегами обследовали работы лауреатов премии Кэлдикот за лучшие

детские книги в период с 1967 по 1971 г." С тех пор обследование проводилось дважды,

последний раз в 1987г. Исследователи обнаружили, что, хотя женщины стали более заметны в

книгах, их образы содержат тендерные предубеждения. Женщин по-прежнему изображают

пассивными, покорными существами, тогда как мужчин рисуют активными и независимыми.

Даже по поводу последних книг они сделали следующие выводы:

«Не только Джейн лишена каких-либо карьерных устремлений, вообще нет образца хоть

каких-то устремлений. Из всех героинь 20 книг только у одной женщины есть занятие вне

дома, и она работает в столовой. Как можно ожидать от Дика, чтобы он не стыдился выражать

свои нежные чувства, если во всей коллекции книг только две взрослые особи мужского пола

выражают нечто похожее на нежные чувства, и одна из этих особей —мышь»12.

В 1975г. Министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения США

обследовало в 134 книгах 16 различных издательств рисунки, сюжеты и язык, описывающие

мужские и женские персонажи. Число сюжетов с «мальчиком в центре» превзошло число

сюжетов с «девочкой в центре» в два с половиной раза, персонажей взрослых мужчин было в

три раза больше, чем взрослых женщин; в шесть раз больше было опубликовано биографий

мужчин и в четыре раза больше сказок про мужчин, чем про женщин. Вспоминая уроки по

американской истории, одна исследовательница недавно охарактеризовала ее как странную