Майкл Киммел - Гендерное общество

команда исследователей из Корнеллского университета58.

После относительно спокойного детства, в течение которого они играли и жили подобно

другим маленьким девочкам, юность эти детей оказалась несколько более травмирующим

опытом. У них не развивалась грудь, а в паху росла масса ткани, которая, как оказалось, была

яичками в процессе созревания. По достижении половой зрелости их тела производили

существенный объем тестостерона, менявшего их голос, развивающего мускульную массу и

приводившего к появлению волос на лице. Внезапно эти юноши перестали походить на

девочек! Все, кроме одного из них, перестроились и стали мужчинами. Одна решила остаться

женщиной, желая выйти замуж и сделать операцию по изменению пола. (Еще один решил, что

он мужчина,

71

но продолжал носить платья и вести себя по-женски.) Все другие успешно перестроились —

они стали мужчинами, нашли типично мужские рабочие места (лесорубов, фермеров, шахте-

ров) и женились.

Императо-Макгинли и ее коллеги объяснили это явление как демонстрацию воздействия

половых гормонов на тело в пренатальный период и во время полового созревания. Они

утверждали, что пренатальная доза тестостерона создала «мужские» мозги, бездействовавшие

в пределах неопределенных и физиологически женских тел. В течение полового созревания

вторая секреция тестостерона активизировала их генетически заложенные мужские

умственные способности, и поэтому мальчики сделали переход, избежав особо серьезной

психологической травмы.

Они, однако, делали это не в одиночестве. Сельские жители их высмеивали, называя

guevadoches («яички в двенадцать лет») или machihembra («сначала женщина, потом

мужчина»). Но после решения стать мужчинами соседи их ободряли, поддерживали и

предлагали советы и подарки для облегчения перехода. Кроме того, можно утверждать, что у

этих детей связь между ранним тендерным развитием и тендерными моделями в подростко-

вом возрасте была закреплена слабее из-за их неоднозначного полового развития. После трех

поколений таких детей сельские жители, возможно, поняли, что девочка не всегда развивается

в женщину Антрополог Гилберт Хердт утверждает, что такие «гендерно полиморфные»

культуры имеют способность справляться с радикальными изменениями в тендере человека

на протяжении его/ее жизненного цикла намного легче, чем «гендерно диморфные» культуры,

как, например, американская, где мы ожидаем, что каждый будет или мужчиной, или

женщиной в течение всей своей жизни59. Можно спросить, что же происходит, когда

оказывается, что маленький мальчик был девочкой, и поэтому от него ожидается переход в

состояние взрослой женщины? Кто хотел бы остаться девочкой, если есть возможность

продолжать жить в качестве мальчика, особенно в культуре, в которой оба пола

исключительно дифференцированы и мужчины имеют привилегии, которых нет у женщин?

Был бы для мальчика переход в бытие девочки таким же легким?

Данные недавнего опроса предлагают несколько иную интерпретацию. Учащихся начальных

классов в средних школах штатов Мичиган, Висконсин, Миннесота, Северная и Южная

Дакота спрашивали, что он или она сделает, если на следующее утро проснется человеком

другого пола. Девочки некоторое

72

время думали над ответом, потом скромно выражали свое разочарование и затем

рассказывали о том, что сделали бы, превратившись в мальчика. Стала бы доктором,

пожарником, полицейским или игроком в бейсбол — таков был типичный ответ. Мальчики,

наоборот, даже не думали, прежде чем дать ответ. «Покончил бы собой» — была стандартная

реакция на возможность жить как девочка60.

Политика биологического эссенциализма

Биологические аргументы о происхождении половых различий обычно были связаны с

политическим консерватизмом, так как предполагали, что социальные отношения между

женщинами и мужчинами, включая социальную, экономическую и политическую половую

дискриминацию, — неизбежный результат действия законов природы, проявляющих себя

своими таинственными способами. Политический процесс законодательных реформ для

изменения гендерного порядка общества, движения за гражданские права для женщин или в

защиту прав геев и лесбиянок всегда сталкивались с биологическим эссенциализмом: не

шутите с матушкой-природой! Джеймс Добсон, бывший преподаватель педиатрии и

основатель правой политической группы «Внимание — семья!», выразился достаточно резко:

«Я думаю, что вмешательство в отточенные временем отношения мужа, любящего защитника,

и жены, нуждающейся в такой защите, является ошибкой... Два капитана топят судно, два

повара портят бульон. Я думаю, что семья должна иметь лидера, решения которого

преобладают, когда мнения в семье расходятся. Эта роль предназначена в доме только

мужчине»61.

Социолога также заскочили в фургончик с оркестром из биологов. Например, социолог

Стивен Голдберг в книге «Неизбежность патриархата» утверждает, что, так как мужское

доминирование является вездесущим и вечным, оно просто обязано иметь биологическое

происхождение. Существует слишком много совпадений, чтобы доминирование могло быть

только социальным явлением. Феминизм, как утверждает Голдберг, воюет с природой:

«Женщины следуют собственным физиологическим императивам... В этом и любом другом

обществе [мужчины] обращаются к женщинам за мягкостью, добротой и любовью, ищут

убежища от мира боли и силы... В каждом обществе основным мужским побуждением

является чувство, что женщин и детей

73

необходимо защищать... Феминистка не может иметь все это одновременно: если она желает

жертвовать всем этим, то получит взамен единственное право — иметь дело с мужчинами на

их условиях. И она проиграет»62.

Такая политическая идеология предполагает, что неравные социальные отношения в

конечном счете предопределены природой.

Но используемые для этого данные, иногда внушительные, но чаще сомнительные, далеко не

убеждают. Если мужское доминирование естественно и строится на биологических

императивах, то почему, спрашивает социолог Синтия Фукс Эпстейн, оно должно быть

связано с принуждением, охраняться законами, традициями, обычаями, почему возникает

постоянная угроза насилия над любой женщиной, посмевшей пересечь разделительную

линию? И почему женщины так стремятся войти в мужские сферы, как, например, колледжи и

университеты, политика и рынок труда, высококвалифицированные профессии и армия, для

которых они являются явно биологически неподходящими?