Неизвестно - Сергеев Виктор. Луна за облаком

И после такого я еще полезу к нему с какими-то траншейными мостиками и сигнальными фонарями!

Все отрадные минуты у меня связаны с Трубиным. И я так да­леко зашла в своей несбыточной фантазии. Недосягаемый... и он мой! Просто ужас.

Трубин все же неисчерпаем и уж Флора-то, наверняка, его не исчерпала и не исчерпает!»

«Флора сказала мне: «Кажется, я скоро с уверенностью тебе скажу, что Григорий неравнодушен к Даше Елизовой. Он всегда те­перь ссылается на то, что у него вечерняя работа. Раньше что-то я не замечала за ним подобного».

Эта Даша — единственная женщина, к которой я способна рев­новать, хотя мне и говорили о ней недостойное. Но это — говорили...

Она начальник цеха на железобетонном заводе, а ее муж у нас в тресте инженер-экономист. Бледный, малокровный, но хочет вы­глядеть сильным. Здоровается — жмет руку изо всех сил. Зовут его Николай Ильич, а за глаза — Коля-милый. Он милейший во всех отношениях человек. Выполнит любую просьбу и от кого угод­но, если, конечно, в его возможностях. Он покупает для трестов­ских билеты в театр, занимает очередь в столовой, выясняет, в ка­ком настроении пришел Шайдарон.

Он может пройти к Шайдарону и заязить:

— Олей Очирович, я не могу найти чертежи. Их нигде нету.

— Нету?— переспрашивает начальство.— А вы поищите.

— Я уже искал,— упавшим голосом продолжает Коля-милый.

— Ну еще поищите.

— Хорошо, Озен Очирович. Я еще поищу.

Так выясняется, что начальство «в духе».

А бывает наоборот.

— Опять у вас что-то с расчетами!?—возмущается Шайдарон.

— Не могу найти, Озен Очирович. Искал-искал...

— Где вы находитесь? Что вы строите?

— Комбинат.

— Нет, вы строите новую жизнь! Отправляйтесь и через пол­часа всю документацию ко мне на стол.

Коля-милый такой рассеянный, что с ним каждый день что- нибудь да случается.Ну, а жена у него... Что о ней написать? Я мало ее знаю. Ху­дощавая и высокая... Лицо в общем-то красивое, чуть увядшее. Или от возраста, или от чрезмерного употребления косметики. Курит. В руках у нее всегда папироса со следами губной помады. Иногда она бывает в тресте и разговаривает с нами. В общем-то держится корректно и вежливо, но снисходительно. И улыбается, и слова тя­нет, будто кому одолжение делает. Все-таки начальник цеха. А мо­жет, я ей завидую? По-моему, она воображает из себя... Впечатле­ние порой такое: смотрите, как я могу!

А вот то, что говорили о ней недостойное...

Даша вечером встретила Трубина. Тот шел откуда-то и у него начались боли в позвоночнике. Она отвезла его на квартиру к мате­ри. Квартира пустовала. Мать была на курорте. Там Даша пробыла какое-то время, заперла Трубина и отправилась за врачом. А муж ждал ее на улице и что-то заподозрил. Он вырвал у нее ключи и — туда...

Николай Ильич нашел Трубина лежащим на диване, а на столе недопитую бутылку вина.

Ни Трубин. ни Даша, не подходят, мне кажется, для мелодра­мы. А Флора другого мнения.

Вчера у Коли-милого допоздна горел свет. Я возвращалась с последнего сеанса. И зашла в трест. Он сказал, что у его жены ско­пилось много поручений от Шайдарона. На стройке разворачивают­ся бетонные работы. Со сваями дело идет к концу, а вот с бетоном на главном корпусе только начинают. Говорят, чуть ли не четыре­ста рабочих выделяют. А завод железобетонных изделий у нас ма­ломощный. Ну вот, начальнику цеха бетона Елизовой есть над чем голову поломать. Ей придется докладывать на партийном комитете: что нужно для увеличения производства бетона...

И еще я узнала, что к концу дня звонил Трубин. Меня уже не было тогда. Он спрашивал меня».

«Сегодня узнала, зачем он звонил. Просил передать Флоре, что уезжает в командировку на фабрику инертных материалов. Пробу­дет там дня два-три. Наши договорились с автохозяйством брать там гравий. Фабрика обеспечивает погрузку. А Трубин должен все «увязать и согласовать».

И вот что неприятно: туда же едет Елизова. Коля-милый ска­зал про ее командировку случайно. Цеху бетона не хватает сырья, и Елизовой поручено договориться с дирекцией фабрики об увеличе­нии отгрузки гравия, песка и щебня. Все это похоже на правду. Но не обязательно же самой Елизовой ехать. У нее маленькая дочь... Могла бы послать кого-то из своих инженеров. Неужели она и Тру­бин сговорились? Неужели тогда, в пустой квартире, Елизова вела себя иначе, чем я думаю?

Весь день Трубин решительно не идет из головы, все мелочи напоминают мне о нем».

Глава девятая

В гостинице не оказалось свободных мест, и Григорий стоял в растерян­ности, досадуя на себя, что загодя не позвонил на фабрику и не по­просил заказать номер. Вместе с ним в ожидании номера томились бригадир монтажников Цыбен Чимитдоржиев и бригадир плотников Аким Твердохлебов. Аким приехал на лесозавод за колотой дранкой, а Цыбен гостил у родственников в улусе и возвращался домой

Администратор разговаривала с Чимитдоржиевым, как со ста­рым знакомым.

— Цыбен,— говорила она ему,— ты бы мог давно снять угол у какой-нибудь старушки, чем всякий раз являться ко мне и требо­вать.

— Помилуй, бурхан, у старушки...— отвечал Цыбен.— Я бы у тебя снял.

— У меня нет свободных углов,— улыбалась женщина.

— Можно и не в углу. Поставим койку посреди комнаты.

Чимитдоржиев и Твердохлебов поговорили с Трубиным, побол­тали и пошутили с администратором и ушли, оставив ей для при­смотра свои вещи.

Уходя, Цыбен сказал администратору:

— Смотри, дорогая, притесняешь мужчин. Пожалеешь потом. Звать будешь — не пойду.

— Раз все занято...— продолжала та улыбаться.

— А для начальницы Елизовой не занято?

— У нее командировка.

— Вот-вот. Знаем мы эти командировки.

Администратор время от времени поглядывала на Трубина, слов­но собиралась что-то ему сказать.

— Последний номер для Елизовой остзечлся. Я бы могла вам предложить, да право не знаю...

— А что такое?

— Есть у меня номер, но ключ сломан и застрял в замке. По­шла я отпирать, а он почему-то сломался.

— Я согласен взять этот номер.

— Согласны-то согласны,— в раздумьи проговорила админист­ратор.— А вот, если случись пропажа...

Трубин заверил ее, что с собой у него нет никаких ценностей.

Она провела Григория в номер, показала на сломанный замок и снова повторила, как все это у нее произошло. Но он уже не слу­шал администратора, в голове стучало одно: «Даша Елизова... Здесь, этажом выше, Даша».

Они познакомились с полгода назад на каком-то совещании. Вскоре он повстречал ее в конторе, и она улыбнулась ему и кивну­ла. Потом они опять столкнулись нос к носу в конторе, когда она шла к Шайдарону, и они обменялись несколькими словами.

Как-то так выходило, что они виделись чуть ли не каждую не­делю и все дольше простаивали возле конторы или на трамвайной остановке. Странно, что они не испытывали ни неловкости, ни не­удобства друг перед другом, если даже разговор между ними вдруг иссякал и оба молчали.