Мишель Демаркэ - Пророчество Тиеобы

Вскоре мы достигли конца острова, и, прибавив скорость, Тао повела аппарат на уровне воды.

Мы направились в сторону большого острова, видневшегося на горизонте. Я не мог не восхищаться ловкостью, с которой Тао пилотировала летательный аппарат, особенно когда мы добрались до берега острова.

Подлетая к побережью, я заметил группу огромных доко, смотрящих, как обычно, острыми концами в небо. Я насчитал девять, но остров был усыпан и другими, меньшими, менее заметными среди растительности. Тао поднялась выше, и вскоре мы летели над тем, что Тао назвала “Котра кво дой доко” – “Город девяти доко”.

Тао умело посадила аппарат между доко в красивом, расположенном среди них парке. Несмотря на свою маску, я отметил, что золотистый туман, окутывающий Тиеобу, вокруг этих доко был намного гуще, чем где-либо ещё.

Тао подтвердила, что я не ошибся в своём восприятии, но тогда у неё не было возможности объяснить это явление, поскольку они ждали нас.

Она провела меня под аркой из зелени и по дорожке, бежавшей мимо небольших прудиков. Там резвились чудесные водяные птицы и журчали маленькие водопадики.

Я почти что бежал, чтобы поспевать за Тао, но не хотел просить её идти помедленнее. Казалось, она была поглощена мыслями так, как для неё не было характерно. В какой-то момент чуть не произошла катастрофа, когда я попытался прыгнуть, чтобы развлечься, а заодно и догнать Тао. Из-за различия в силе тяжести я не рассчитал свой прыжок, и мне пришлось ухватиться за дерево, которое росло прямо у кромки воды, чтобы самому в неё не упасть.

В конце концов мы добрались до Центрального доко и остановились под входным огнём. Тао, похоже, сосредоточилась на несколько секунд, затем взяла меня за плечо, и мы прошли сквозь стену.

Она немедленно сняла с меня маску, в то же время посоветовав мне полуприкрыть глаза, что я и сделал. Свет пробивался сквозь мои нижние веки, и через некоторое время я смог нормально открыть глаза.

Должен сказать, что эта яркость, более золотистая, чем в моём доко, поначалу причиняла значительные неудобства. Теперь моё любопытство разгорелось до предела, тем более что Тао, обычно очень непринужденная и раскованная в общении со всеми, теперь, казалось, резко изменила свои манеры поведения. Почему бы?

Этот доко был, наверное, метров сто в диаметре. Мы двинулись прямиком, хотя помедленнее, к центру, где полукругом были расставлены семь сидений. Каждое было занято. Сидевшие в них были будто окаменевшими, и вначале я подумал, что это были статуи.

Обликом они походили на Тао, хотя их волосы были длиннее, а выражения лиц – серьёзнее. Это создавало ощущение, что они были старше. Казалось, их глаза светились изнутри, что вызывало какое-то беспокойство. Что поразило меня больше всего ― это золотистая дымка, здесь даже более густая, чем снаружи, которая, казалось, концентрировалась в нимбах вокруг их голов.

С пятнадцати лет я не припомню, чтобы когда-либо испытывал перед кем-то благоговейный трепет. Независимо от того, как велика была персона, насколько важной она была (или думала, что была важной), я никогда не испытывал страха перед её высоким положением. Я также не малодушничал и не терялся, высказывая кому-либо свое мнение. Президент нации – всего лишь просто человек, и меня забавляет, что люди считают себя

“VIP-персонами”. Я упоминаю об этом, чтобы было ясно, что самим по себе статусом меня не впечатлишь.

В этом доко всё это изменилось.

Когда один из них поднял руку, приглашая Тао и меня занять места лицом к ним, меня в самом деле поразил божественный трепет, и это ещё мягко сказано. Я не мог и представить себе, что такие светящиеся существа вообще могут существовать. Казалось, будто они огнём горели внутри и испускали лучи изнутри.

Они восседали на сиденьях в форме блоков, покрытых тканью, с прямыми спинками. Каждое из сидений было разного цвета: некоторые лишь чуть-чуть отличались от соседних по цвету, другие ― разительно. Их одежды также были разных цветов и прекрасно шли каждому их носившему. Все они сидели, как мы говорим на Земле, в позе лотоса, то есть в позе сидящего Будды, с покоящимися на коленях руками.

Как упоминалось ранее, они образовывали полукруг, и, поскольку их было семеро, я заключил, что центральная фигура наверняка была главной, с тремя помощниками по обе стороны. Конечно, в то время я был слишком переполнен чувствами, чтобы отметить такие детали. Это пришло мне в голову позже.

Именно центральная фигура и обратилась ко мне голосом таким мелодичным и, в то же время, таким авторитарным. Я был ошеломлён им, особенно потому, что говорил он на чистейшем французском.

— Мы приветствуем тебя среди нас, Мишель. Да поможет тебе и просветит тебя Дух.

И другие вторили эхом: “Да просветит тебя Дух.”

Он начал плавно подниматься над своим сиденьем, по-прежнему находясь в позе лотоса, и поплыл ко мне. Это меня не совсем удивило, поскольку Тао раньше уже демонстрировала такую технику левитации. Мне захотелось встать перед этим, без сомнения, великим и высоко духовным человеком в знак безмерного, вдохновлённого во мне уважения. Попытавшись двинуться, я обнаружил, что не могу ― меня будто парализовало на сиденье.

Он остановился прямо надо мной и передо мной, положив обе руки мне на голову; большие пальцы соединились у меня на лбу над носом, напротив шишковидной железы, а остальные пальцы сомкнулись у меня на темени. Это Тао позже описала мне эти подробности, поскольку в то время меня переполняли такие чувства, что детали не отложились в памяти.

Пока его руки лежали у меня на голове, казалось, что моего тела больше не существует. Внутри меня появились нежная теплота и тонкий аромат, исходя волнами и сливаясь с едва слышной мягкой музыкой.

Вдруг я стал видеть изумительные цвета, окружавшие сидящие напротив меня фигуры, и как только “глава” плавно вернулся на свое место, я увидел вокруг него множество светящихся цветов, которых раньше я этого не был в состоянии воспринимать.

Основной была масса бледно-розового цвета, который обволакивал, будто облаком, все семь фигур, и их движения привели к тому, что это чудесное розовое свечение окружило и нас тоже!

Когда я в достаточной мере пришёл в чувство, чтобы повернуться к Тао, она тоже была окружена замечательными цветами, хотя и менее лучезарными, чем вокруг семерых.

Вы заметите, что, говоря об этих великих личностях, я инстинктивно употребляю местоимение “он”, а не “она”. В объяснение этого я мог бы только предположить, что личности этих особенных существ были столь сильными, а манера держать себя ― столь величественной и импозантной, что я признал в них больше мужского, чем женского. Я не хочу обидеть женщин ― моя реакция была инстинктивной. Это вроде как представить себе Мафусаила женщиной… Женщины или мужчины ― они, однако же, преобразили меня. Я знал, что окружающие их цвета были их аурами. Я мог видеть ауры, кто знает, сколь долго и удивлялся тому, что видел.