Санин Евгений - Белый гонец

Хан снова надел маску, на которой темнела застывшая, неподвижная улыбка, пришпорил коня и направил его к светлевшей за берегом полоске дороги, вдоль которой высились стога.

Всадники двинулись за ним.

- Ну, что встал, Тупларь! Или не слышал, что приказал хан? – придя в себя, накинулся на глуповатого половца Узлюк. – Скорей забирай своего старого знакомого!

Но тот испуганно затряс головой:

- Нет, лучше уж сразу пристрели!

- И пристрелю, если хан прикажет! – пообещал Узлюк.

- Все равно не повезу!

Видя, что никакие угрозы и уговоры не подействуют, половец выдернул свою стрелу из налима, перебросил его через седло и помчался догонять хана, на ходу рассуждая вслух:

- Птицу – стрелял, зверя стрелял, человека –стрелял… Первый раз рыбу стрелой убиваю!

- А вдруг это, и правда, оборотень? – не унимался скакавший рядом с ним Тупларь.

- Какой ещ-ще оборотень? – подражая голосу хана, засмеялся стрелок: - Ну с-сам посуди глупой своей головой: если рыба тут, а следы были там, то где же тогда человек?

5

Славко набрал побольше воздуха в грудь и выпалил…

А человек по имени Славко тем временем бежал, не разбирая дороги, в родную весь.

Да и не было тут никакой дороги!

Если по-прямой, то от места роковой встречи до Осиновки было не больше версты. Но за последние сорок лет она, уходя от половца всё дальше и дальше, ограждаясь подлесками и нетопкими болотами, спряталась так, что до неё непросто было добраться даже своим.

Дед Завид говаривал, что когда-то Осиновка была самой богатой весью в округе. Еще бы! Стоя на пригорке, у большой проезжей дороги, она кормила останавливавшихся на постой купцов, а те - мало, что платили за это, так еще и вполцены отдавали свои дорогие товары…

Теперь, после нескольких десятков набегов половцев, глядя на то, что осталось от горелой-перегорелой Осиновки, даже трудно было поверить в это.

Устали люди каждый раз отстраиваться вновь и вновь.

Толку-то строить хоромы, если их все равно сожгут?

Толку держать скотину, когда её все равно угонят?

Правда, если вдруг выпадало два-три спокойных года, - уж таков характер русского человека - все прежнее разом забывалось, и люди всем миром снова брались за пилы и топоры. Радуя глаз, поднимались маковки церкви, словно на глазах вырастали срубы, строились амбары, вырывались ямы для хранения зерна… Но со свистом и гиканьем появлялся новый отряд половцев, и всё начиналось сначала…

Славко бежал и плакал от отчаяния и обиды. Размазывал ладонью перепачканное лицо - мешая свои слезы с чужой кровью. И не было в этот миг на свете человека несчастней его.

Забыл Бог Славку, забыл его родную весь, да и всю Русь забыл!.. - только и думал с горечью он.

Когда он выбежал из подлеска, его встретил сильный ветер со снегом, сдувающий с поля все следы.

Начиналась непогода, которую, видать, и впрямь задолго до человека чувствует рыба.

Луна то пряталась в лохматых облаках, то выныривала обратно, чуть приосвещая округу.

Но Славко и без нее знал, куда ему идти.

Осиновка была уже в нескольких десятках шагов. Ни одного дома – одни землянки, которые протапливали по-чёрному на ночь готовящиеся спать люди.

И чем ближе она была, тем медленнее становились его шаги.

Мало того, что он возвращался с пустыми руками, так еще и нес весть о половецком набеге. Да и если бы просто о нем!..

Первым, как всегда, его услышал и бросился навстречу мохнатый пес по кличке Тиун. Его прозвали так за то, что он, подобно настоящему княжескому тиуну, всегда вынюхивал добычу в домах и стягивал все съестное, что плохо лежит или просто попадалось ему на глаза.

- Нечему радоваться, Тиун! – вздохнул, виновато разводя руками, Славко. – Опять я ничего не принес. Вернее, принес, но такое, что лучше бы потерял!

Сказал, и как будто немного легче стало. Высказанное о тяжелой новости первое слово, пусть даже собаке, всегда облегчает душу.

Славко собрался благодарно погладить Тиуна, но тот вдруг отстранился, весь взъерошился и зарычал.

- Что это с тобой?! Даже ты меня домой не пускаешь? – с горечью усмехнулся Славко и только тут увидел свои руки – все в ханской крови. – А-а… Вон ты из-за чего! Половецкую кровь почуял? Видел бы ты самого хана!

Он тщательно вымыл лицо с руками пригоршней снега, затем слепил из него снежок и забросил его как можно дальше. Тиун даже с места не тронулся, не то чтобы кинуться за ним.

- Правильно! – похвалил его Славко и погладил по голове. – А теперь бежим скорей к деду Завиду…

Но Тиун остался стоять на месте.

- Ты чего? – снова не понял Славко. Оглянулся и увидел, что дед Завид сам идет к ним навстречу. Да что-то слишком уж торопясь, чуть не падая. Видно, сердце старика уже почуяло беду, хотя сам он еще не ведал об этом…

- Дед! – рванулся к нему Славко.

- Вижу-вижу! – проворчал дед Завид. – Завтра сам верши пойду проверять!

- Да при чем тут завтра? Какое проверять?

Славко набрал побольше воздуха в грудь и выпалил:

- Там - половцы!

- Какие половцы? Где - там?

- Ну там, у моста!

Дед Завид посмотрел на Славку и отмахнулся своей единственной рукой:

- Не пустоши! В этом году уже был их набег. Хан Боняк прошел по всей Переяславльской земле. А два раза они испокон веков по пепелищам не ходят! То, небось, какой-нибудь отряд княжеский был, а тебе и померещилось!

- Да сначала и я так подумал! - стукнул себя кулаком в грудь Славко. - А потом, когда на берег-то вылазить стал, гляжу…

- Погоди! Какие могут быть половцы, когда все тихо и даже зарева нигде нет?! - перебил его дед Завид и, хитровато прищурившись, погрозил пальцем. - Ты все это, наверное, выдумал, чтобы я тебя и впрямь в лес ночевать не отправил? Так это я так, для острастки… А что рыбы нет, это все непогода. Метель стихнет, рыба сама в верши полезет! А что ты с пустыми руками пришел, так я ничего, так уж и быть, прощаю!

- Да видел же, видел я их! - едва не плача, не знал, как доказать свою правоту, Славко. Он понимал, что дед Завид цепляется сейчас за последнюю надежду.

И тут за подлеском, где стояли стога, вспыхнуло сразу несколько ярких, высоких костров. Огромные золотые искры от них медленно поползи в небо.

Несколько секунд старик и мальчик, как завороженные, смотрели на них. Лежавший у их ног Тиун вскочил и яростно залаял.

- Вот видишь, половцы то, ей-Богу, половцы! – первым приходя в себя, вскричал Славко. - И вовсе не хан Боняк!

- А кто же? – упавшим голосом спросил дед Завид.

- Белдуз!

- Как! Хан Ласка?

На деда Завида стало страшно смотреть. Лицо его вдруг исказилось, смертельно побледнело. И он, вцепившись в плечо Славки, затряс его:

- Быстро выводи людей из домов! Да смотри, чтобы никого не осталось! И Тиуна привяжи! Только не крепко! Так, чтобы, если от нас никого не останется, сам смог к утру развязаться! А я – за конем!