Санин Евгений - Белый гонец

- Вот, держи! Жуй скорее!

Однако Звенислав, вместо того, чтобы сразу приняться за так желанную траву, сначала трижды перекрестился на восток и потом принялся с мольбой в голосе шептать слова молитвы.

- Ты что это? Идти ведь пора! – глядя на него с удивлением, заторопил Славко.

- Погоди, нельзя же ее сразу так! – умоляюще попросил Звенислав. - Она без молитвы никакой силы иметь не будет!

- Ты-то откуда знаешь?

- Отец Феодор в храме говорил, что любое врачевство или целебное снадобье только тогда в пользу пойдет, если принимать его с молитвой и верой, - явно подражая тоном священнику, сказал купеческий сын. – Так и тут, - показал он на принесенную Славкой траву. - Без молитвы это, вроде, как просто дикий лук или конский щавель, а с молитвой – одолень-трава!

- А нашего священника половцы вместе с храмом сожгли! – вздохнул Славко. – Потом волхв приходил, призывал дубу, в который молния ударила, поклоняться.

- И вы… поклонились? – с еще большим, чем всегда, страхом посмотрел на Славку Звенислав.

- Ага! - усмехнулся тот. - Дед Завид так ему поклонился, что он навсегда дорогу к нам позабыл!

Звенислав засмеялся, но, вспомнив, что молится, сразу посерьезнел. Закончив молитву, он положил в рот пару стебельков и замер, прислушиваясь к себе.

Славко, как ни торопился, с минуту подождал и с участием спросил у купеческого сына:

- Ну, как?

- Что? – не понял тот.

- Помогает?

Звенислав пожал плечами и слегка разочарованно начал:

- Б-боюсь…

- Что-о?! – с возмущением протянул Славко.

- То есть, я хотел сказать, боюсь, что пока еще нет… - быстро поправился Звенислав. - Я думал, сила какая во мне появится. Или – ух! – напасть захочется на кого. Наверное, еще действовать не начала! – вздохнул он и будничным тоном добавил: - Ну что, пошли?

- К-куда? - не понял Славко.

- Как куда?! – удивился, в свою очередь, Звенислав. - Ты же сам говорил – к половцам!

2

Звенислав покосился на Славку и – была не была – махнул рукой.

Славко с удивлением покосился на Звенислава и, ничего не сказав, пошел по полю, изрытому копытами половецких коней. А тот пристроился к нему и на ходу стал удивляться тому, что с ним происходит.

- Смотри, снег с березы упал! Да прямо мне за ворот! То есть за то, что на твоей овчине от него осталось…

- Ну и что с того? – подивился Славко.

- А то, что я раньше бы умер со страху. А теперь хоть бы что! З-ззябко только! А вон свежий волчий след!

- Ну, след – это еще не волк!

- Да хоть бы и волк! И даже медведь!

Звенислав от неожиданно свалившегося на него счастья, и правда, стал уже похож на большого разрезвившегося ребенка. Однако чем больше он радовался, тем все сильней хмурился Славко. И, наконец, он не выдержал:

- И чего ты за мной увязался? – с нескрываемой досадой накинулся он вдруг на Звенислава.

- А что? – опешил тот.

- А то, что половцы – это не волк. И даже не разбуженный посреди зимы медведь! – принялся объяснять Славко. - Все люди от них бегут, одни мы идем им навстречу! И охота тебе, чтобы потом твои отец и мать оплакивать тебя стали?

- Нет, конечно! – поежился Звенислав. - Но ведь ты же идешь?

- Мне легче. Меня оплакивать некому!

- Так ты… сирота?

- Сам не знаю.

- Как это? – не понял купеческий сын.

- Мать половцы угнали, может, где и жива еще… А отца саблями посекли за то, что не давал ее в полон уводить…

Звенислав сочувственно посмотрел на идущего рядом смерда, который в его одежде мало чем отличался от сына тиуна, а то и, пожалуй, тысячника, и с жалостью спросил.

- Искал-то хоть матушку?

- А как же! – вздохнув, не сразу отозвался Славко. - Два раза потом в Степь ходил…

- И… как?

- Так, что сам ноги потом едва уволок!

- Да, досталось тебе…

- Хочешь, чтобы теперь и тебе досталось? – усмехнулся Славко и просительно взглянул на купеческого сына. - А то пошел бы назад. В деревню. Сказал бы, что не зазря Славко коня-то увел. Пусть без злобы душу мою поминают…

- Да что ты все каркаешь! – возмутился тот.

- А что мне еще остается? Ведь к самому страшному хану идем: жестокому, осторожному, хитрому… И не с подарками или радостной вестью! А сам, не хуже меня знаешь, зачем!

- Да, видел я его… Этого Белдуза! Чего зря пугаешь? – недовольно буркнул купеческий сын. - Мало того, что он, как бешеный волк злой, да еще и раненая рука его мучит.

- Не раненая она. То я ему ее прокусил! – усмехнулся Славко.

- Как?! – во все глаза уставился на него Звенислав.

- Очень просто - зубами!

- От страха, что ли?

- От злобы! Ведь это он мою мамку в плен увёл. И его люди отца моего сгубили. Я, как только его увидел, так в глазах все потемнело…

- Как же ты тогда идешь-то к нему? А ну, как признает? – зябко повел плечами купеческий сын.

- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Славко. - Хотя и встретились мы с ним лицом к лицу - дело-то ночью было. Да и трудно меня теперь узнать в твоей одежде!

- И меня он тоже видел... – задумчиво вдруг сказал Звенислав.

- Тоже ночью? – с надеждой уточнил Славко.

- Нет, днем! – вздохнул купеческий сын и тут же добавил: - Но издали и не в твоей одёже!

- Да, дела-а… - озадаченно покрутил головой Славко и умоляюще посмотрел на него. – Последний раз прошу, уходи, а?

Звенислав выдержал его настойчивый взгляд и, с несвойственной для него решимостью, твердо сказал:

- Не уйду!

- Но почему? Зачем обоим на верную смерть идти?

- А затем, что, если с тобой, и правда, что случится, то дело закончу -я! Думаешь, ты один не хочешь, чтобы эта грамота в Степь ушла?

- Ишь, - подивился Славко. – И с каких это пор ты таким смелым сделался?

- А как ты мне одолень-траву дал. И еще, может, у меня на то свои причины имеются!

Славко искоса взглянул на него и, угадывая что-то новое в тоне купеческого сына, насторожился:

- Какие еще причины?

Звенислав испытующе посмотрел на него и – была не была – махнул рукой:

- А, ладно!.. Тайну я одну случайно узнал. Самого Мономаха. И даже не его, а всей Руси!

- Да ну? – не поверил Славко.

- Вот тебе и ну! Отец потому и решил взять меня с собой в Степь, чтобы я не разболтал ее никому!

- И ты бы… разболтал?

- Раньше да! – с горькой усмешкой признался Звенислав. - Ты бы мне только кулак показал, и я бы все сразу выдал. А теперь, - с каждым словом твердея голосом, продолжал он, - не от страха, для дела – сам скажу!

Звенислав огляделся вокруг и, несмотря на то, что на десятки шагов от них не было даже птицы, приблизился губами к самому уху Славки:

- Отец мой ведь не просто так торговать в Степь поехал! Его сам Мономах туда отправил. С тайным поручением. Слух ложный пустить: идет, мол, этой весной Русь – на богатый град Корсунь!

- Ай, да Мономах! – принялся восторгаться, сразу все поняв, Славко. - Ух, как придумал! Это значит, если половцы и прослышат, что Русь подняла все свое войско, то даже не заподозрят ни о чем. А мы тем временем дружинами всех князей ка-ак ударим по ним самим!..