Санин Евгений - Мы - до нас

(летописцу)

Готовь побольше перьев и бумаги,

Чтобы достойно описать поход,

Исполненный победы и отваги!

Летописец

(кланяясь):

- Все сделаю, как ты велишь!

Ратибор:

- Люблю монахов, между прочим,

За послушанье, этот - вишь!

Какой смиренный!

Мономах

(ворчит):

- Даже очень!

Ратибор

(подходя к столу и перебирая письма):

- То хорошо, что всех ты отпустил!

Гляжу, уже ответы появились?

Все больше, больше, больше наших сил!

Как они сразу все зашевелились!

Дверь открывается и входит гонец. Он передает грамоту Мономаху, тот читает ее и кладет на стол.

Ратибор:

- Гонцы, гонцы, смотрю я, без конца!

Спешили, видно, без ночлега…

Мономах:

- От Святополка только нет гонца,

Да… от мятежного Олега.

Мономах и воевода перебирают свитки, и обсуждают между собой каждое письмо.

Летописец:

- Есть в памяти у каждого страница,

Которую бы нам хотелось сжечь.

Она порой в ночи кошмаром снится,

А утром не дает расправить плеч.

(глядя на Мономаха)

Да, у кого-то это только строчка,

А у иного – неподъемный том.

Когда ж конец всему поставит точка,

То будет поздно вспоминать о том,

Что было нам дано благое время,

Когда, упавши перед Богом ниц,

Могли мы снять безжалостное бремя

Своих постыдно-горестных страниц…

Ратибор

(показывая одно из писем):

- Вот этим к нам – день-два лишь ходу!

Пойду, теперь бы надо нам успеть

Все приготовить к их приходу…

Мономах:

- Постой! Ты… вот что мне ответь!

(заглядывая в глаза Ратибору)

После того, как крест твой князь нарушил,

Пойдешь ли ты с ним, как и прежде в бой?

Ратибор:

- Да ты и впрямь, как будто занедужил!

Ну что ты, княже, делаешь с собой?

Да все мы ежедневно, ежечасно

Не нарушаем разве крест, греша?

Ты с ханами хоть это не напрасно!

А так – зря гибнет вечная душа…

Мономах:

- Ну, успокоил…

Ратибор:

- Ради Бога!

Не мне описывать круги,

Когда прямая есть дорога!

Мономах

(задумчиво):

- Вот он зачем считал шаги…

Ратибор:

- Кто? Чьи?

Мономах:

- Да так… Владыка!

Ратибор

(качая головой):

- Себя ты больше не вини,

А вместо дел сейчас, пойди-ка

Приляг, пожалуй, отдохни!

Ратибор уходит.

Мономах

(ему вслед):

- Да, повезло на воеводу,

Такого больше не сыскать,

Ни мне, ни моему народу!

А как сумел он подсказать…

Как вовремя сказал про вечность!

Что слава и довольство перед ней?

Земное все – такая быстротечность

И только там – навек, с душой своей!

(летописцу)

Чем нам гордиться – юностью? Пройдет!

Красой – увянет! Слава – позабудет!

Все мимолетно, все от нас уйдет,

И главное – что вечно будет?..

(отходит от стола)

Живем, забыв, что вечность ожидает,

Себя и не стараясь побороть,

А на груди у нас – за нас страдает

Всеведущий, всеслышащий Господь…

(подходя к иконе Спаса Нерукотворного)

Вот так и я, живу и забываю,

О чем бы надо помнить самому,

Что каждый миг я клятву нарушаю,

Которую я дал – Ему, Ему!

(опускаясь на колени)

Господи, прости меня за то,

Что поклоны, как перед кумиром,

Бил я перед этим грешным миром,

Как не бил, наверное, никто…

И за то благодарю Тебя,

Что, не осуждая даже взглядом,

Ты стоял со мной все это время рядом,

Как никто другой меня любя!

(поднимаясь)

Ну, вот и легче стало на душе...

Хотя с колен и трудно мне подняться…

Так и стоял бы… но вполне уже

Могу я снова за дела приняться!

(направляясь к трону и с полпути снова глядя на икону)

И хоть на свете нет греха такого,

Чтоб не простил вселюбящий нас Бог,

Теперь за совершенье дела злого

Я сам себя простить бы только смог…

Входит Гита.

Гита

(бросаясь к мужу):

- Мне сообщили, князь, ты заболел!

Что лекарь был, и что-то обнаружил…

Мономах:

- Да что тут обнаружишь, кроме дел?

А что болел… Так я уж отнедужил!

Гита:

- Там все толпятся, у дверей стоят…

Дай, думаю, пойду, скорей проверю!

И хоть ты крест нарушил, говорят,

(Мономах отшатывается, как от удара)

Я все равно, поверь мне, тебе верю!

Мономах:

- Кто там стоит, войти ко мне не смея?

Гита:

- Все те – с кем ты общаешься всегда!

Сказать короче: от архиерея

И до гонца…

Мономах

(летописцу):

Зови их всех сюда!!

В гридницу заходят: Архиепископ, дружинники, бояре. Они обступают Мономаха, спрашивая того о здоровье. Гридень-гонец отдает грамоту летописцу, и тот внимательно проверяет целостность свинцовой печати. Последний врывается Ратибор.

Ратибор:

- Что, есть гонец от Святополка?

(летописцу)

Ну что ты с грамотой своей,

Как с ниткой тонкою иголка…

Срывай печать! Читай скорей!..

Все разом умолкают, обращая взоры на летописца.

Летописец

(читает):

- «Ну, коли так уж получилось,

И раз уж выхода иного нет,

Да будет с нами Божья милость,

Идем на Степь. Вот мой ответ.»

Мономах в облегчении откидывается на спинку трона и тут же выпрямляется.

1-й дружинник:

- Идем на Степь!

Ратибор:

- Под стягом Мономаха…

2-й дружинник:

- Идем на Степь!

Ратибор:

- …мы соберем в один кулак

Всю Русь! И со всего размаха…

Дружинники

(обнимаясь и заглушая его):

- На Степь!

- На Степь!!

- На Степь!!!

Архиепископ

(благословляя всех):

- Да будет так!

Ратибор

(Мономаху):

- Ну что стоишь ты соляным столпом?

Сбылась мечта – твоя, и вот – народа!

Смотри, какое счастье-то кругом!..

Мономах:

- Да-да, я это вижу, воевода!

(отходя в сторону)

Теперь я точно знаю, что со мною.

Как яркий свет мрак ночи осветил…

Мечта сбылась. Да – но какой ценою?

Я сердцем дань ей заплатил!

(обводя взглядом стены, ликующих людей)

Пройдут года, не будет и обломков

От этих стен. И будет что – Бог весть…

Я оставляю всё на суд потомков…

(летописцу)

А ты оставь там все, как оно есть!..

Мономах подходит к аналою с крестом и один стоит перед ним.

Летописец

(читая):

- Придет за ратью рать, и вскоре

Под звон доспехов, крики воевод,