Санин Евгений - Божий суд

Князь Илья на мгновенье задумался. С одной стороны, ему не хотелось огорчать любимую отказом, но с другой – он обязан был отказаться. Но что, как сказать ей? И такой выход, к счастью, нашелся.

- А цепь? – напомнил, кивнув на свои ноги, князь.

Но Гориславу не так просто было сбить с толку.

- А я и об этом подумала! – тут же сказала она. - Охранник сейчас приведет кузнеца, и тот освободит тебя от оков…

- Да ты что, звона ведь будет – на всю округу! – попытался остановить ее князь и снова услышал уверенное:

- И об этом я не забыла! Охранник, будто похваляясь своей удалью, предложит игровой поединок на целую золотую монету с двумя внешними стражниками. Они, чтобы согреться и заработать, конечно же, согласятся. И за звоном мечей никто не услышит ударов молота!

- Надо же, как у тебя все складно! - только и смог подивиться князь Илья. – И чем это ты моего охранника так заворожила, что он на все согласился?

- Так он же ведь не задаром, Илюшенька! – опустив глаза, прошептала Горислава.

Князь Илья внимательно посмотрел на нее и только тут заметил, что в ушах княжны не сверкают сапфиры, а на пальцах не горят смарагды и жемчуга.

- Ах, вот оно что… - сразу все понял он, в гневе оглянулся и, увидев, что в порубе они остались одни, хрипло спросил: - Где он?

- Да ведь я тебе объяснила! Уже за кузнецом побежал!

- Вернется, - сквозь зубы процедил князь Илья. – Убью.

- Нет, Илюшенька, я договорилась, что ты ударишь его только не до смерти! – думая лишь о своем, попросила княжна и, торопясь, сбросила с себя шубу. Под ней оказалась другая. Сбросила и ее. Под ней уже был сарафан.

Горислава взялась за подол, чтобы снять его с себя и отдать любимому… Но тут дверь поруба вновь распахнулась, и раздался разъяренный рев князя Бориса:

- Ах, вот оно что?! Бесстыжая!!!

Князь Борис схватил за руку Гориславу и потащил к двери.

- Пусть все видят, какая-сякая ты есть на самом деле! Тогда меня ни твой отец, ни какой другой князь не посмеет упрекнуть за то, что я отказался брать тебя в жены!

- Илья… - протягивая руку назад, в отчаянии простонала Горислава.

- Горислава… - эхом отозвался князь и закричал: - Немедленно отпусти ее, негодяй!

Что было сил, он рванулся вслед за Борисом Давидовичем и упиравшейся Гориславой… Но цепь натянулась, и, как он ни старался, ни бился, не позволяла ему даже на перст двинуться дальше.

- Оставь ее! Мерзавец!! Подлец!.. – хрипел он, не прекращая своих отчаянных попыток помочь любимой.

- Кричи-кричи! Все равно скоро умолкнешь навеки! – оглянувшись, прорычал ему князь Борис и, рванув своей мощной рукой вконец обессилевшую девушку, выволок ее вон из поруба.

Князь Илья с минуту простоял, не зная, что ему делать дальше, а затем рухнул на пол и ударил по волчьей шкуре обоими кулаками, даже не почувствовав боли в обожженной руке.

2

В том, что его завтра ждет казнь, он не сомневался…

Немного придя в себя, князь Илья даже представить себе не мог, что он скажет обобравшему Гориславу и предавшему его воину. Но, к счастью, в поруб вошел сменивший его второй охранник.

Войдя, он сразу принялся что-то искать, заглядывая под лавку и во все углы.

- Что-то потерял? – наконец, не выдержал князь.

- Да… - пробормотал охранник, вороша сено, которым был застлан пол.

- Не этого ли медведя? – кивнул на деревянную фигурку князь и услышал:

- Нет – нож. Небольшой такой, засапожный. Ты случайно не видел его?

- Да куда ж я могу уйти из своего угла? – мрачно усмехнулся князь Илья.

- И то верно… - согласно кивнул охранник. - Ничего не понимаю! Вчера только был. Куда он мог запропаститься…

- Не беда, получишь жалованье - новый купишь!

- Новый? – Охранник резко разогнулся и в его голосе неожиданно послышалась боль: – Да где я второй такой найду? Ведь это же не простой нож. Мне его - жена подарила. Это единственное, что у меня от нее осталось. Там даже ее метка на память есть, в виде сердечка…

Он спросил вошедшую в поруб женщину, не видела ли та, убираясь, где засапожного ножа. Но она тоже не знала где он, сказав, что последний раз видела его, когда воин вырезал фигурку какого-то зверя.

Подойдя к пленнику, она посмотрела на нетронутый хлеб, похлебку, заглянула в кувшин и покачала головой:

- Так и не ел, не пил ничего с самого утра! Боишься – отравим? Зря!

Женщина заменила миску на новую и сказала:

- В городе теперь о тебе люди совсем по-другому говорят. Во всем осуждают тех, кто сбивал тебя с истинного пути. Одного из них, бледного такого, как смерть, узнали, так он еле сбежал! Потом опять же твой друг Радим немало чего хорошего о тебе людям рассказал. А после того, как ты холопа на волю освободил и снова его человеком сделал, так многие уже стали раскаиваться, что думали о тебе плохо. Да и потом, у нас на Руси всегда принимают сторону слабого и обиженного. А с тобой вон – как несправедливо обошелся князь Борис…

Услышав про главного своего врага, пленник дернулся и зазвенел цепью.

- За Гориславу досадно? - понимающе посмотрела на него женщина. - И это тоже напрасно! Ничего с ней худого не сделалось.

- Как это? – недоверчиво посмотрел на нее князь Илья.

- А вот так! Кривда она как ни сильна, а правда - все равно сильнее! Когда князь Борис ее из поруба на всенародный срам за собой потащил, по счастью, Мстислав Мстиславович со своими дружинниками поблизости оказался. Ну, как князь ни силен, те мигом его скрутили. Гориславу молодой князь отправил к своей жене, а Бориса Давыдовича – не ко сну будет помянут! - предупредил, что тому не бывать живым, если он не оставит Гориславу в покое! Еще он пригрозил, что не простит ему, коли и с тобой что случится, но… в ответ на это князь Борис только зубами проскрежетал. Ох, и люто зол он на тебя, ох и зол!

Князь Илья благодарно посмотрел на женщину и, глядя на огонь свечи, стал думать свою нелегкую думу.

В том, что его завтра ждет казнь, он не сомневался. Была, правда, небольшая надежда, что князю Мстиславу удастся отложить ее на два-три дня. Но в таком случае уж лучше бы сразу!

Пленник пошевелился, меняя позу. Цепи снова зазвенели, и он вдруг подумал о том, что вот даже эти цепи могут держать так, что не только небесного, а и самого дорогого земного достать не можешь…

Вспомнив о небесном, он взял Евангелие, полистал, выборочно читая, несколько страниц и вдруг застыл глазами на поразивших его строчках:

«Аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех».1

Эти слова тоже хорошо были знакомы ему. Но на этот раз в них поразило то - куда пойдет его душа, с таким множеством неразрешенных грехов?! Завтра, перед началом Божьего суда он вправе позвать игумена, исповедаться и очистить свою душу перед смертью. Ну, а если князю Борису удастся этой ночью совершить задуманное?