Санин Евгений - Иду на вы

- Вот те раз! - крякнул от неожиданности Ставр Гордятич. – Мне велел молчать. А сам что творит?

- Чш-шш!! – строго остановил его игумен и, как бы благословляя Мономаха взглядом, нравоучительно шепнул: - Аще угодно будет Богу, чтобы успешно решилось это дело, то какая разница - с конца разговор начинать или с начала?

Опытный в боевых делах, Ратибор, хорошо зная, какая польза бывает от внезапной атаки, тоже согласно кивнул словам Мономаха и продолжал стоять с самым спокойным и невозмутимым видом.

Зато святополковы советники выглядели растерянными. Они оказались явно не готовы к такому началу.

Ну и хитрость выдумал этот переяславльский князь! Попробуй сразу ответь такому…

И никому из них было невдомек – что это вовсе никакая не хитрость или уловка.

Мономах и впрямь думал начать издалека, чтобы поучительными примерами из истории подготовить всех, а потом сказать про поход всей Руси на Степь, но по дороге все увиденное, услышанное и бурлившее в нем последние годы, так НАКИПЕЛО, что он сам, того не ожидая, сразу сказал об этом!

- Но, князь, - первым приходя в себя, развел руками Святополк и, явно уводя беседу в сторону, примиряюще улыбнулся: - Насколько мне известно, все половецкие набеги уже прекратились!

- В эту зиму, да! - согласился Мономах. – Но, чтобы их не было в следующую, и через десять лет, и даже через сто, я предлагаю - собрать всех князей воедино и объединенным русским войском самим выступить в Степь!

- Как! Самим? В Степь?! – недоуменно, словно давая понять своим дружинникам, что ослышался, переспросил Святополк.

- Да виданное ли это дело? – густым басом поддержал его воевода. – Дело руссов – сидеть по укрепленным городам, да встречать половца на валах и речных переправах. Главное, не пускать их в глубь русских земель.

Ставка рванулся, было, вперед, чтобы объяснить воеводе, что не может больше обескровленная переяславльская земля быть таким княжеством-крепостью между Степью и Русью. Да и сколько раз обходили их степняки, чтобы напасть на другие города и тот же Киев… Но, перехватив взгляд Мономаха, только опустил руки и сжал кулаки так, что все услышали их хруст.

- Вот оно как… - задумчиво покачал головой Святополк. - И когда же ты это, князь, выступить предлагаешь?

- А как только сойдет снег, и просохнут дороги! - спокойно, точно речь шла о простой поездке на охоту, ответил Мономах. – Прямо этой весной!

Тут уже дружинники Святополка пришли в себя, и послышались их возмущенные голоса:

- Да ты что, князь!

- Слыхали?

- Зима на исходе!

- Скоро - землю пахать, а мы крестьянина и его коня – на войну?!

- Великий князь, скажи ему, что со времен наших прадедов этого не бывало!

Святополк успокаивающе кивнул крикнувшему это дружиннику, все лицо и шея которого были изуродованы боевыми шрамами, и вопросительно посмотрел на своего брата:

- Да, князь? Дружина моя верно молвит! Виданное ли дело - самим в Степь идти? Да еще и весной!

- То-то и оно, что самим! – убеждая и Великого князя, и его советников, горячо заговорил Мономах. - Тогда наша слабость, что мы сто лет в Степь не хаживали, силою обернется! То-то и оно, что весной! Ибо сейчас кони у степняка слабы после зимней бескормицы. Для тяжкого боя бессильны.

Мономах говорил про то, что половцам, которые привыкли жить у себя в вежах, не таясь, и в голову не придет, что русские осмелятся оставить свои укрепленные города, валы да переправы и напасть на них.

Ставр Гордятич хотел добавить что-нибудь для красного словца, но, помня наказ Мономаха, только рукой красноречиво советовал людям Святополка: слушайте, слушайте, что говорит мой князь! А Мономах, выждал паузу, чтобы лучше вняли тому, о чем он только что сказал, уже с упреком, поочередно заглядывая в глаза каждому из стоявших перед ним бывалых воинов, продолжал:

- А вам я, дружинники, многими победами славными, удивляюсь. Коня… смерда жалеете. А про то что, откормив за лето свои табуны, половец, отберет и урожай, и коня, а самого смерда в рабство угонит, словно знать не хотите!

Он опять помолчал и теперь, давя уже на воинскую гордость, тоном, каким говорил с ними, бывало, на ночных привалах у костров, спросил:

- И вообще, мало мы с вами за половцами по русской земле гонялись, да, стыдно вспомнить, и от них тоже побегали? Теперь пусть они побегают от нас! Да не где-нибудь, а в своей Степи! Степь большая – спрятаться негде!

Дружинники Святополка засмеялись, но, взглянув на своего князя, закашляли, осеклись.

- Полон отобъем, наших русских людей, которые уже и не чают, что мы их когда-то спасем, вызволим! – продолжал уговаривать Мономах, с радостью замечая, что лица многих дружинников при этом потеплели. Вспомнив про алчность брата, он не преминул воспользоваться и этим: - Добычу возьмем! Великую! Какой никогда еще не бывало! Откуп с каждой вежи, что сдастся сама, и всё, что сможем увезти с тех городов, которые возьмем на щит!

Тут уже оживился и сам Святополк. Как будто увидев перед собой табуны лошадей, потоки серебряных монет, парчу, шелка… он невольно зашевелил пальцами, подсчитывая, сколько можно получить от этого похода, если все будет так, как говорит Мономах.

А Мономах видел перед собой лишь сожженные русские веси, вытоптанные половецкими конями поля, лежавшие вдоль дорог трупы, а еще едущую на санях женщину и глаза ее ребенка…

И потому, наверное, тон и слова переяславльского князя становились все более убедительнее всех доводов Святополка с его людьми.

- Оно-то, конечно, так … - уже слышались с той стороны осторожные голоса.

- Хорошо бы одним ударом степняка от Руси отвадить…

- А ну, как он проведает о наших планах? – могучим басом оборвал их воевода Святополка.

- Да! – поддержал его тот. – Что скажешь на это, брат? Шило в мешке и то не утаишь, а тут – целое войско!

- А мы через купцов ложный слух пустим… - понизив голос, многозначительно поднял указательный палец Мономах. – Идем, мол, брать богатый град Корсунь!

- Нет! – вдруг выкрикнул дружинник со шрамами.

- Что значит, нет? – нахмурился Мономах.

Он знал этого дружинника, как одного из самых мужественных едва ли не во всем русском воинстве. И, откровенно говоря, втайне надеялся на его поддержку.

- Не бывало такого, чтобы руссы подло, как ночной тать, шли на врага! – твердо сказал тот, не отводя дерзкого взгляда от глаз князя. – Еще со времен великого Святослава мы всегда говорили всем прямо: «Иду на вы!»

- А мы и скажем! Мы даже пошлем им такую грамоту! – примирительно улыбнулся ему Мономах. – С самым лучшим гонцом! – он мгновение помолчал и с хитринкой добавил: - Как только, не доходя до Корсуня, повернем на Степь!

- Поганые Божьи храмы жгут, - неожиданно подал голос игумен. – Священников убивают. Жрецы из лесов вышли. От истинной веры, которая только-только укоренилась на Руси, людей хотят оторвать! Снова Перуну да поверженным идолам поклоняться! А мы тут еще раздумываем, идти или нет?..