Александр Горохов - Предназначение. Сын своего отца

-Всѐ в порядке. Я заглядывал в камеру сам. Только изгрызенные куски верѐвок да

несколько металлических застѐжек. Чисто сработано. Даже пол каменный почти не

испачкали. Замок? Замок в порядке, не действует. И ключ точно в том же положении

заклинен. Можешь больше не вспоминать о них.

Крыса сделала пару шагов, и на еѐ хребте поднялась дыбом шерсть.

Ощѐтинившись, животное присело и бочком стало отодвигаться от какого-то предмета, валяющегося посреди комнаты. Причѐм, в его фигуре читалась даже не злоба на

неожиданное препятствие, а страх, страх перед чем-то знакомым и неотвратимым. Страх, заложенный в инстинкты. Именно так крошечные цыплята прячутся от тени коршуна, именно из-за такого инстинктивного страха маленькие дети боятся чѐрных лохматых шуб

или бородатых нечѐсаных мужчин с тѐмными глазами. Что-то заложенное в гены ещѐ их

пещерными предками заставляет крошечные создания бояться именно того, чего боялись

древние, дикие люди: лохматых хищников и чужаков, способных поднять руку на любого.

184

Страх твари был паническим. Она отскочила в сторону, едва не налетев на ноги

Хлодвига. Тяжело дыша и принюхиваясь, она ещѐ десяток секунд глазела на то, что еѐ

испугало.

-Эрг, -утробным голосом выдавила девушка. -Это же когти топтуна!

Действительно, предметом, напугавшим крысу, оказалось ожерелье из когтей

убитых Эргом чудовищ. Юноша тоже сопротивлялся, когда его привязывали к полу.

Тюремщик, пытаясь удержать схваченного, оборвал и швырнул к ногам Кор шнурок с

нанизанными на него коготками. Запах, ещѐ не выветрившийся за неделю путешествия, послужил, похоже, защитой для Кор. Хотя бы временной.

Но ужасное создание, оправившись от шока, обратило внимание на брань и

яростные попытки Мастера пнуть его в бок. Оно снова рыкнуло и, предварительно присев, с места прыгнуло на грудь Старого Рыцаря, целясь впиться зубами в горло.

Блэк оставил Хлодвига совсем ненадолго в крошечном домике из пары комнат,

снятом по просьбе Мастера в тихом дворике старой застройки. Именно он и должен был

стать убежищем на случай непредвиденных обстоятельств. Чѐрный Рыцарь мог

поклясться, что он ни словом не обмолвился ни хозяину, ни соседям: для чего и кого он

снимает жильѐ. Он встретил Мастера в условленном месте и лично проводил его. Потом

они обсудили всѐ случившееся за прошедшие сутки. Затем Блэк отправился прикупить

еды. А когда вернулся - обнаружил погром. Именно так можно было назвать картину

открывшегося с порога.

Старик долго не решался шагнуть в дом, внутренности которого походили скорее

на свалку мебели, чем на уютную квартирку.

-Питер! -окликнул он, но ответа не услышал.

Осторожно шагая по битым черепкам, Блэк заглянул во вторую комнату. Из-под

массивной деревянной кровати выглядывали чьи-то ноги, а на полу растеклась лужица

крови.

-Питер! -кинулся к лежащему однорукий. Он быстро нагнулся над телом, и тут же

что-то тяжѐлое опустилось на его голову.

Вышедший из-за косяка человек опустил дубинку и позвал:

-Эй, Сленг, вылазь.

Тело, которое Блэк принял за мѐртвого Хлодвига, зашевелилось, и из-под кровати

вылез здоровенный детина со скошенным лбом.

-Заколебался я там пыль нюхать, Роки. Ну, кого ты тут ухайдакал?

Парнище, сидя на полу, одной ручищей перевернул щуплое тело старика лицом

кверху.

-Упасть - не встать! -присвистнул громила.

-Чего ты? -заинтересовался тот, что бил.

Сленг сидел на полу и качал головой.

-Ну, и влипли мы с тобой, парень...

-Чего? -недоумѐнно протянул второй.

-»Чего, чего...» Да ты хоть знаешь, кого ты прихлопнул?

Бандит неопределѐнно пожал плечами.

-Да мне плевать! Мне заплатили, - я и сделал. Чего ты особенного в этой развалине

нашѐл?

-Дурак! Это же Блэк, друг Лютого. Если Лютый узнает, что мы его кореша

грохнули...

Роки, похоже, никак не мог понять, чего испугался его дружок.

-Он что, - крутой?

-Да нет. Он раз Лютого от смерти спас. Вот тот и не позволяет никому его трогать.

Блэк же калека, не видишь, что ли? Так что если этот головорез узнает, что мы однорукого

пристукнули, нам из дерьма долго не вылезти.

185

Роки улыбнулся, перехватывая дубинку поудобнее.

-Не узнает...

Как обычно в день турниров, вдоль дороги на ристалище собралась многотысячная

толпа зевак. Ещѐ бы! Этой дорогой проследует весь двор и огромное количество

приглашѐнных рыцарей, что само по себе является весьма впечатляющим зрелищем.

Дамы в нарядных верховых костюмах, изящно восседающие на грациозных лошадках, придворные щѐголи и приехавшие на праздник гости рангом не ниже лорда. А во главе

колонны - пятьдесят человек из сотни замковой стражи, непосредственно оберегающие

Его Величество. Он всегда восседает на своѐм коне в полном парадном облачении в

сопровождении нескольких ближайших друзей и советников, открывая шествие яркой

придворной группы.

Как было заведено с давних пор, после двора и знатных гостей отводилось место

двум десяткам заслуженных ветеранов. Многие из них, по привычке одетые в простые

боевые доспехи, вряд ли выделились бы среди городского столпотворения, но здесь их

узнавали и приветствовали, здесь их ещѐ помнили.

Но, если ветераны пользовались успехом у пожилых мужчин, то следовавшей за

ними группе всецело отдавали свои сердца женщины, особенно молодые. И, если бы не

традиция, дающая право ехать на ристалище вместе с королѐм, то мало кто из

замыкающих колонну вновь посвящѐнных рыцарей оказался бы в этом конном строю.

Не смотря на столь отдалѐнное от Государя место, молодые люди не меньше его

получали восторженных криков со стороны горожанок, многие из которых приходили к

дороге, ведущей на ристалище, лишь для того, чтобы высмотреть себе жениха. Да и отцы

местных красавиц не без любопытства присматривались к славному будущему Геммы, проезжающему сейчас мимо них. Может быть даже потому, что кого-то из них скоро

придѐтся принимать как зятя, лишь бы дочке успеть вовремя подсказать, на кого надо глаз

положить: за прошлую ночь молодые рыцари успели намалевать на щитах свои гербы. И

за пятнадцать минут, пока медленным шагом процессия двигалась от замка до ристалища, они тоже глядели во все глаза, стараясь запомнить тех, кто им понравился.

Давным-давно, может быть даже во времена короля Артура, ложбинку у южной

стены замка Крон, по которой стекал к морю ручеѐк, выровняли, спрятав поток в

огромную каменную трубу. Неизвестно, сколько времени понадобилось, чтобы отсыпать

огромное количество грунта, чтобы превратить овраг в большое поле, заросшее травой.