передний - o 496d70464d44c373

скажи мне, зачем существуют мои соседи по квартире? Зачем они все еще

не покончили с собой подобно Крис? Почему они предпочитают быстрой

смерти медленное умирание с головой, забитой иллюзиями и

самообманом?

– А ты почему все еще не наложил на себя руки? Я тебе, честно говоря,

удивляюсь.

– Наверное, это как раз одна из иллюзий. Мой самообман. Я знаю, что

могу найти смысл своего существования. Понимаешь? Не вообще смысл

жизни единый для всех, а мой личный смысл. И я знаю, чтобы заслужить

193

это знание – надо пройти через ад. Если бы у меня была вера, чистая вера

во что-то, ад бы не случился. Но я лишен этой веры и должен нести

ответственность за каждую свою рану.

– Это оптимистическая идея?

– Наверное, ведь я рассчитываю на приз после этого путешествия. Ведь

в самом конце я собираюсь обрести себя.

– Чего-то мне не верится, что все это не пьяный бред. Ты уж извини.

– Пошел ты. Когда я сказал о своем личном смысле жизни, я

подразумевал, что существует еще как бы общественный. То есть для

общего пользования. Видишь ли, надо обладать очень большой смелостью

и даже дерзостью, чтобы отстаивать приватность в вопросах бытия. Но ты

всегда можешь переметнуться на ту общественную мудрость… вру, если

уж ты начал искать свой личный смысл, ты попросту побрезгуешь

общественным. А что он собой представляет… В данный момент ничего,

потому что современное общество погрязло в идолопоклонничестве. Нам,

людям, сейчас очень тяжело. Мы все такие образованные, над нами

довлеет знание всех предыдущих веков, какая-нибудь там

натурфилософия или теория разумного эгоизма. Мы все нуждаемся в

очищении. Мы все, действительно, нуждаемся в новых идеалах, в новых

авторитетах. Люди пойдут за тем, кто сильнее, но очень быстро

разочаруются, если дорога будет грязной. Сейчас так актуален интерес

индивидуальной наживы из-за того, что людям приходится заботиться о

самих себе. А на самом деле они хотят быть ведомыми. Им не стоит об

этом говорить, пока не изживется гордыня, но их просто необходимо вести.

Это и есть общественный смысл жизни. Для людей, для народов. Тот же,

кто захочет продвинуться дальше этого благополучия, станет углубляться

внутрь себя…

– Лучше выпей еще виски.

– Пошел ты еще раз.

– Мне кажется, ты страдаешь, потому что от тебя мать отказалась.

Если бы Диего повторил свои слова два раза, я бы окончательно

протрезвел.

– Какого черта ты заговорил о моей матери? Давай, выведи из этого

какую-нибудь уродскую теорию.

– Я знаком с твоей матерью.

194

Я даже не стал переспрашивать, просто сидел с открытым ртом и очень

надеялся на объяснения. Они не замедлили последовать.

– Давно хотел тебе об этом рассказать. Но мне все казалось, что ты

водишь меня вокруг пальца. Я знаю твою мать, наверное, где-то шесть лет.

Извини за подробности, но мы были любовниками. И до недавних пор я

был уверен, что любовь между нами еще не прошла. Твоя мать и я –

мошенники, все шесть лет, что мы знаем друг друга, мы занимались

махинациями, связанными с антиквариатом. Банально говоря, мы охотники

за антиквариатом и вся наша работа происходила по простой схеме –

заказчик, обычно европеец или американец, сообщал, что он хочет

получить в свою коллекцию, и мы рыскали по всему миру в поисках

необходимого. В последнее время мы работали на русских заказчиков и по

иронии судьбы похищали то, что некогда искали для былых

работодателей. Русские очень щедрые коллекционеры и совершенно

безумные. Последний заказ нам сделал небезызвестный тебе господин

Гречишный, повернутый на мебели в стиле ар-деко. Пару лет мы ему все

это собирали по США и Западной Европе, пока вдруг твоя мать не

выяснила, что ее покинутый некогда муж, твой отец, является обладателем

внушительной коллекции как раз того, что нам надо. Она выяснила, что он

погиб и что ты единственный наследник всей коллекции, и почему-то

решила действовать самостоятельно. Вот здесь я и потерял ее след. Здесь

она меня бросила. Гречишный приказал своим ребяткам отбить у меня

какое-либо желание ее искать. Ну, они отбили у меня все, что могли, кроме

как раз этого желания. Очень осторожно я начал следить за действиями

твоей матери, вознамерившись вернуть ее или, по крайней мере,

отомстить. Я сразу понял ее план. Она вышла замуж за Гречишного, а так

как ты все еще официально ее сын – ты стал его пасынком. И вся

коллекция мебели автоматически перешла к Министру Просвещения как

приданное за невесту. Перешла бы… Не вставь ты им очень длинную

палку в колеса. Ты абсолютно вышел из-под их незримого контроля и

смешал все карты. Ты подписал какие-то документы, по которым все твое

имущество переходило к бывшим коллегам твоего отца, все свои

сбережения и счет в банке передал в пользование Архитектурному Совету

Москвы и… исчез. Гречишный и твоя мать собирались убить тебя. Они

даже подготовили историю с похищением жены и пасынка Министра

195

Просвещения какими-то вымогателями, они даже запустили эту историю в

СМИ, рассчитывая избавиться от тебя со дня на день, но… Жена и

пасынок Гречишного так и умерли от рук вымогателей, потому что надо

было как-то свернуть эту бессмысленную после твоего

незапланированного исчезновения историю. Гречишный ни черта не

получил. Где твоя мать, жива ли она, не знаю – ее след окончательно

стерся. Однажды я сидел в этом баре и увидел тебя. Естественно,

пришлось разыгрывать тебя, ведь попервой я решил, что ты и твоя мать

заодно и что через тебя я опять могу на нее выйти. Мне казалось, что и ты

меня разыгрываешь. Но в какой-то момент я понял, что вся твоя история –

правда. Я очень тобой проникся. Ты во многом похож на мать. И внешне, и

манерами, и стилем жизни, и суждениями. Я полюбил тебя как брата или

возможного сына, если бы у меня все вышло с твоей матерью. Только тебе

я обязан знакомству с Леной, которая помогла мне возродиться и которую

я очень люблю. Мы с ней почти каждый день разговариваем по телефону,

она очень по мне скучает, но не разрешает тебя покидать. Да я бы и сам не

покинул. Сейчас здесь что-то такое творится… В твоей странной жизни

разбираться и разбираться.

Я все продолжал сидеть молча совершенно не в силах поверить Диего.

Когда мой отец позволил себя соблазнить – это был поворотный момент в

моей жизни. Сейчас я пережил еще один.

Из моих глаз хлынули слезы. Я попытался спросить:

– А она… Моя мама… Она когда-нибудь…

Диего перебил меня:

– Она никогда о тебе не говорила.