Iskinder - Пролог

ниндзя ростом, весом и силой, их единственным преимуществом была фантастическая

подвижность и скорость, но кадат, теснота, шкира и дыроколы перемножали это

единственное преимущество на ноль, поэтому, через некоторое время, в бою наступила

мимолетная передышка. «Обезьянки» откатились, для того чтобы перегруппировать силы

– многие из них, хотя и оставались на ногах, были серьезно ранены, ведь Денис

нашпиговал их стрелами, как грузинский повар цыпленка табака, чесноком. И хотя далеко

не все болты засели глубоко, но и поверхностные раны, с каждым прошедшим

мгновением, начинали доставлять раненым все больше и больше беспокойства.

Денис успел бросить короткий взгляд в сторону где сражался любимый

руководитель, и ему сразу не понравился вид мага с воздетыми над головой руками, между которыми клубилось что-то очень похожее на черную грозовую тучу – даже

крошечные молнии поблескивали! Поэтому, несмотря на предупреждение верховного

главнокомандующего, что с магом работает он, а дело Дениса не упустить остальных

агрессоров, Денис, пока позволяла обстановка на фронтах, быстренько обстрелял мага

двумя стрелами: пустив первую ему в голову, а вторую между рук – в тучу.

Первая стрела, летящая прямиком в волшебную голову, цели не достигла – не

долетев сантиметров десяти до поблескивающего зеленым огнем глаза, она потеряла

свою, прямо скажем, немаленькую скорость, и бессильно упала к ногам боевого мага.

Вторая же, благополучно попала прямо в центр грозовой тучи, чем вызвала последствия

видимо не предусмотренные «Планом Барбаросса». Вообще, любая волшба, не

доведенная до логического конца, прерванная так сказать, очень похожа на прерванный

половой акт – большого удовольствия прервавшему она не доставляет, а в случае с не

доведенным до конца плетением и вовсе приносит одни огорчения, – причем, чем более

мощным, в смысле закаченной энергии, было построение – тем хуже будет откат для

незадачливого колдуна, не доведшего дело до конца.

Туча, клубившаяся между рук боевого мага, после попадания в нее стрелы, сжалась

в нестерпимо засверкавшую точку, а затем произошло что-то вроде взрыва сверхновой в

микроскопических масштабах. Так как взрыв произошел не в вакууме, как при настоящей

звездной катастрофе, а в атмосфере, то основным поражающим фактором стала ударная

волна, раздавшая всем сестрам по серьгам. Правда, раздача была проведена, как обычно и

бывает в жизни, крайне несправедливо, то есть, неравномерно – кому-то досталось

больше, кому-то меньше. Самую большую серьгу, можно сказать бриллиантовую, каратов

на тридцать, получил волшебник, находившийся в эпицентре, ну, а все остальные в

зависимости от расстояния до этого самого, пресловутого, эпицентра. Некоторую роль, правда весьма небольшую, сыграло и топологическое распределение участников – кое-

где, за счет интерференции от мебели и самих действующих лиц этой трагедии, ударная

волна немножко ослабла, а кое-где и усилилась, но это все было так – баловство, доли

процента – решающим фактором при получении серьги было все же расстояние до

злосчастного мага в момент катастрофы.

По силе воздействия на живые организмы, находившиеся в комнате, на втором

месте, после ударной волны, была световая вспышка, – на какую-то долю секунды в

помещении вспыхнуло крошечное солнце. Если вернуться из дальнего Космоса на

грешную землю, и уйти от аналогии со звездным взрывом, то все происходящее сильно

смахивало на ядерный взрыв в миниатюре, но вот возникло ли при этом радиоактивное

излучение, науке осталось неизвестным, – его последствия сразу не проявляются, а чтобы

проявились, – до этого знаете ли, еще дожить надо…

Больше всех, в результате инцидента, пострадали «обезьянки» – их разбросало по

полу неопрятными тряпичными кучками, валявшимися без признаков жизни, а меньше

всех, три человека – это естественно, компаньоны, защищенные своими шкирами, и как

ни странно, маг, находившийся прямо в центре событий, но маг на то и маг, чтобы его так

просто было не угандошить, тем более – боевой маг. Все трое относительно бодро

вскочили на ноги… ну-у… может быть «вскочили» и не совсем адекватное определение

произведенного ими действия, но на ногах очутились. Дениса подташнивало… да что там

лукавить – тошнило не по детски: он ощущал в теле некоторую прозрачность, а в голове

размеренный колокольный звон: Бом!.. Бом!.. Бом!.. – приложило его все-таки не слабо –

он даже вяло ужаснулся, представив, что с ним было бы без шкиры, но время для

рефлексии было неудачное – надо было работать и Денис выкинул ненужные мысли из

головы. Он хотел было снова начать обстрел восставшего из праха мага, успел даже

подумать: «Феникс хренов!» – но был остановлен Шэфом, видимо угадавшим его

намеренья:

– Добей этих. В голову. – Приказ верховного главнокомандующего никакого

протеста в душе Дениса не вызвал: «à la guerre comme à la guerre» – подумал он на самом

что ни на есть французском языке, а выгравированный на башке переводчик и здесь не

преминул отметиться: «На войне, как на войне!»

Это было странно, но никаких отрицательных эмоций Денис не испытывал, он не

переживал, что ему приходится убивать людей. Может быть дело было в том, что он

находился в кадате, может быть он от природы был таким и только притворялся, причем

главным образом перед самим собой, что он белый и пушистый, может недолгое

пребывание в Ордене Пчелы так на него подействовало, а может быть дело было в том, что все эти люди только что сами пытались убить его, но факт остается фактом, – добивая

ниндзя, он комплексовал по этому поводу не больше, чем плотник забивающий гвозди в

бревна.

«Черным когтем», который Денис держал в левой руке, он сбрасывал с головы

очередной «обезьянки» балаклаву – чтобы отделить уже «обслуженных» клиентов от

дожидающихся своей очереди, а «правый коготь» всаживал в глаз или в ухо – в

зависимости от того, как были повернуты головы беспомощно распростертых «черных

обезьян». Последней из них повезло меньше остальных «товарок» – когда Денис подошел, она была еще в сознании, и когда он сбросил с нее балаклаву, «обезьянка» повернула

голову, и не имея возможности сделать что-либо иное – видать хорошо ей досталось, уставилась на него маленькими, горящими ненавистью глазами. Вот как раз в один из

этих глаз он хладнокровно, не испытывая ни восторга, ни ненависти, и всадил,

напоследок, свой меч.

Кто-то может обвинить Шэфа и его кровавого подручного Дениса в неоправданной