Ernest Tsvetkov - Psykhologya_Prorochestva

Следовательно, дарение как поступок моделирует изначально

сакральный процесс обряда жертвоприношенияи, стало быть,

архетипически содержит в себе его священнодейственную функцию.

Сама природа данного ритуала предполагает преподносимый дар в

качестве посредника, связующего звена между Божеством и

субъектом, и таким образом происходит присоединение последнего к

священным энергиям.

Доступ к посвящению возможен только через жертвоприношение.

Наши гены об этом ведают, и мы неосознанно через дары и подарки

друг другу привносим в нашу повседневность космическое измерение

тайных смыслов.

Дарящий в своем роде священнодействует, и в данный момент,

будучи связан с Духом, он связывается с принимающим. А дар

становится символом отдания себя. В конечном итоге все сводится

к тому, что дар и дарящий в начале образуют целое – пока дар

принадлежит дарящему, находится в его распоряжении и владении.

Но вот наступает время, когда Целое выделяет из себя какую-то

часть себя и передает ее другому. Эта часть себя как раз и

воплощается в даре. И в этом действии даритель уподобляется

Богу, который выделил себя из себя и ниспослал себя человеку.

Данный пример ясно показывает, как мы даже в контексте

мирской повседневности дел отражаем священные деяния,

пронизанные вселенской значимостью.

Семантическое поле:Дар – Жертвоприношение – Связь – Дух –

Божество.

"Я дарю = я свершаю жертвоприншение, я связываюсь с Богом и

Духом".

ДЕЛАТЬ.

Протоязыковый данного понятия имел отношение к смыслу

жертвоприношения– процесса, который неизменно сопровождался

приношением даров, даванием. Латинское do, dore – «давать»

созвучно английскому do – «делать».

Обращает на себя внимание и другой индоевропейский корень de

– «связывать», который находится в явном соотнесении с dhe-

«класть» – в смысле возложения на алтарь.

Когда мы говорим о делании, то глубинно подразумеваем,

зачастую того не осознавая, возможность «производить сакральные

действия». Английское do – «делать» и stand – «стоять»

соотносятся друг с другом, восходя к индоевропейскому корню

( s)tha. В этой связи мы можем указать на древнеиндийское sthunga

– «шест», авестийское stuna – «шест». Речь идет о вертикальном

положении в пространстве, которое символизировало собой

Божественное. Аналогичным символом является и гора –

древнеанглийское stan. Тохарское A stam – «дерево» – элемент

того же символического ряда, что и гора, вертикаль, лестница –

понятия, воплощающие в себе идею мировой оси, которая связывает

Небои Землю.

К понятиям, вписывающимся в контекст измерений священного и в

то же время ведущих происхождение от корня (s)tha, относятся и

древнеанглийское tand – «зуб» – как символ сексуальной энергии,

жизненной силы, мудрости, и греческое

stoma

– «рот»

символизирующий потенцию, способность к размножению. К

рассматриваемой корневой основе относятся древнеиндийское tundi

«пуп» (средоточие жизненных сил и место связи с Запредельным),

греческое dendron – «дерево» (Мировая Ось).

Английское understand – «понимать» легко раскладывается на

составные under – «под» и stand – «стоять», что буквально

означает как «стоять под». Естественная логика предполагает и

наличие некоего «над», если существует «под». «Над» , то есть

« верх» – изначально ассоциировался с Небом, Божеством, над-

личным и над-мирным Источником, порождающим все сущее. Стало

быть, «понимает тот, кто стоит под Божеством, приобщенный к нему

и устремленный к Небу». В русском слово на-стоящий – в смысле

по-длинный, действительный и в то же время сто’ящий, истинный

соотносится с понятием «стоять».

Также индоевропейский протоязыковый корень ( s) thaполучает

развитие в таких значениях как: английское star – «звезда»

(излучение света), немецкое stark – «сильный», тохарское A talke

– «жертвоприношение», английское talk – «говорить» ( Слово).

Но психоэволюционно складывалось так, что понятие «свет» и

«звук» непосредственно связывались с понятием «пространственная

ориентация». Латинское locus – «место» – латинское loquere –

«говорить». Латинское regio – «местность» – индоевропейское rek

– «говорить». Подобный факт находит свое соответствие и в

биологическом мире. Например, хорошо известно, что лев именно

вокально обозначает границы своей территории. Она

распространяется на то расстояние, на котором слышится его рык.

Новорожденный младенец голосом заявляет о своем приходе в мир и

как бы отмечает в нем свое место.

Выходит, что известное нравоучение вроде «поменьше говори, а

побольше делай» в действительности лишено логики и по сути своей

нелепо. Ведь, как выяснилось из приведенного анализа, тот, кто

говорит, тот уже осуществляет делание. Тем более хорошо

известно, что значение «действие» переплетается в истории

индоевропейских языков со значением «слово», «речь»! Кстати, не

следует путать понятия «дело» и «труд», «работа». Их

историческая и смысловая основа совершенно различна, если не

сказать – оппозиционна.

Семантическое поле:Делать – Говорить – Речь - Слово –

Участвовать в ритуале – Давать – Дар – Воспринимать – Думать –

Уметь – Подниматься (к Божеству) – Верх.

"Я делаю = я говорю, реку, даю, дарю, думаю, поднимаюсь к

Богу, устремляюсь в Верх, умею, воспринимаю и свершаю ритуал".

ЖИЗНЬ.

Слово происходит от протоязыкового корня guei: gui- .

Древнерусское животъ – «имущество», «достояние», «богатство».

Обнаруживает себя весьма интересная связь, которая соединяет понятия «жизнь» и

«Дух».

Древнерусское животьный – «жизненный». Отсюда латинское

animal -«животное». С другой стороны animus – « Дух».

Древнерусское живити – «давать жизнь», «одушевлять».

Верхнелужицкое zic – «исцелять», «лечить», «жить». Сравним

«живительный» – «целительный».

Результат этимологического исследования выявляет смысловой

контур: Жизнь - Богатство – Достояние – Исцеление – Дух.

Представленный контекст, предполагает безусловное наличие

такого процесса как трансформация.

Трансформация означает переход через формы, что и

обусловливает поддержание жизни. Форма спасает себя тем, что

переходит в иную форму. Если же этого не происходит, то она

уходит в небытие. Ибо любая форма – одновременно и деформация.