Ernest Tsvetkov - Genyi_Zhiznetvorchestva

управлять. Напомнить себе о насущности момента выбора: быть собой и с собой и,

значит – быть, или плыть в толпе стертых ради того, чтобы слыть , погружаясь во все

более и более беспробудную спячку. Время от времени, пока это не перейдет в

24

основное правило, встряхивать себя бодрящей цитатой из Апокалипсиса (16:15) –

"Макариос Эгрегорон" – "Блажен Бодрствующий".

11. РАДОСТЬ

Радость порождается бесстрастием.

В противном случае, как и с любовью и счастьем, происходит подмена понятий:

любовь путают со страстью или другими статьями биокодекса, а счастье смешивают с

благом. Точно также за радость часто принимают эйфорическую взвинеченность

чувств, хмельное хихиканье, стимулированное хорошей дозой психоактивного токсина,

пьяное братание в толпе на площади или на вечеринке.

Радость – это не то, что мы чувствуем, когда получаем подарки или с

удовольствием проводим время в благоприятной обстановке.

Мы уже рассматривали понятие "Благо" – как реакцию на возможность

удовлетворять свое влечение, не затрачивая слишком большого количества сил и

энергии. Но исключительная ориентация на комфорт оборачивается и своей темной,

липкой стороной, приклеиваясь к которой, субъект становится аморфным, ленивым,

инертным. Озабоченный вопросами удобства, он делается озабоченным вообще, и

приторная, тошнотворная пресыщенность лишает его возможности переживать радость

как таковую. Тогда он превращается в стертого . Порабощенный косностью ум, уже не

способен продуцировать радость и заставляет своего владельца отправляться на охоту

за различного рода острыми ощущениями, "встрясками", ситуациями, в которых можно

"оторваться на полную катушку". Но, когда действие допинга заканчивается, наступает

период тяжелого, грузного, отупляющего мрака, называющегося еще похмельем. И

здесь подразумевается не только похмелье от вина, но и – отравленность душевная,

психологическая, та, которая развивается на фоне интоксикации ложными ценностями.

Но что, собственно, считать ценностями ложными и ценностями истинными?

И не впадаем ли мы в напыщенную риторику с кликушествующей страстью к

обличениям, когда говорим об этих пресловутых "ложных" ценностях?

Чтобы разобраться в нюансировке данной темы, отвлечемся с уровня

метафизического на область вполне практическую и, при том, такую, которая

сталкивается с самой сердцевиной человеческого страдания – область

психотерапевтического консультирования, где мы имеем дело с проблемами не столько

событийного , сколько с проблемами бытийного порядка – которые не очерчиваются

четким рядом внешних факторов, таких, например, как ситуация с падением,

сломанной ногой и болью в качестве реактивного ответа на травму.

Бытийная боль не имеет связи с внешними проявлениями, но она заявляет о себе

порою с гораздо большей интенсивностью, чем неприятности, возникающие в цепочке

событийных физических взаимодействий. Здесь мы соприкасаемся с такой формой

страдания, которая никак не зависит от влияний внешней среды, и никакие внешние

меры не способны его исцелить. И история изобилует подобными примерами,

иллюстрирующими то, как социально успешные субъекты, оказывающиеся на самом

дне бездны личного краха, безуспешно пытаются защититься от собственного отчаяния

погружением в алкоголь, наркотический транс или оргиастическое наваждение. В

таком положении мы усматриваем фиксацию на том, что и являет собой "ложные

ценности" – ценности, которые вечером представляются воплощением алчущих

мечтаний, а поутру превращаются в груду бесцветных обломков.

Ценности, которые сами по себе обманывают своего обладателя, по определению,

и есть ложные. Ложные – поскольку лживые. Нетрудно увидеть в них ценности

биомассы.

25

Биомасса совсем не бескорыстна, она не дает, а продает. И одновременно она

покупает целиком того, кому она продает свой товар. Купленный биомассой, перестает

принадлежать себе, становится стертым и дезориентированным в собственной

сущности. Кайф требует расплаты, и охотник за кайфом – хронический должник.

Поэтому, когда мы говорим о радости, то имеем в виду, прежде всего,

самодостаточность – такое состояние, которое не зависит ни от каких внешних

явлений и, тем самым, находится ближе к счастью, нежели к благу. Простое, четкое и

ясное осознавание " я есть", раскрытие себя навстречу непреходящему –

существующему независимо от наших идиологем и общественных предписаний,

осознание себя самовыражающимся бытием, уже представляет собой начало радости.

Радость – это не праздники по календарным датам, но это, по удивительно меткой

формулировке Эрнеста Хемингуэя с подачи Гертруды Стайн – "Праздник, который

всегда с тобой".

Таким образом, речь идет о радости жизни – жизнерадостности, которая

достигается через обретение внутренней свободы и знаменует собой новый прорыв,

чувство чудесного возрождения и перерождения.

В нашей жизни бывали состояния, когда после периодов тяжких испытаний,

душевной смуты, тревог, печали или после болезни наступал переломный момент, в

котором мы, вдруг, начинали ощущать, что тяжесть отпустила, лихорадка отступила,

температура спала, и пришло время выздоровления, сопровождающееся ощущением

легкости и обновленности. Можно привести и другой пример – когда после долгих

странствий, мы вновь возвращаемся к себе домой, встречаясь с жилым пространством

как с живым и родным существом. И в этом миге сочетаются два, на первый взгляд,

полярных чувства – встреча со старым, по которому мы соскучились, и пронзительная

новизна самого момента узнавания хорошо знакомого, как бы заново открываемого.

Когда я каждое утро пробуждаюсь, я обнаруживаю новый день, я заново открываю

для себя мир, как открываю дверь такого знакомого и такого еще неизведанного дома, и

я начинаю с ним взаимодействовать как с хорошим другом, которого я знал всю свою

жизнь, но которого мне предстоит еще узнавать на протяжении все той же всей моей

жизни. И я испытываю наслаждение, не сравнимое ни с какими эйфоризирующими

стимуляторами. Такое наслаждение и есть точка радости, импульс нескончаемого

праздника. Я узнаю своего старого, доброго знакомого. Наш диалог с ним не исчерпан

и неисчерпаем, и наше совместное с ним молчание столь же бездонно…

Я не задаюсь томительными и утомляющими вопросами – "ах, чем бы мне сегодня

заняться… куда бы пойти… куда бы сунуться… кому бы позвонить… с кем бы