Максимов Юрий - Христианский квартал

- Это как-то связано с медицинским справочником?

- Опосредованно. Короче, оригинальные названия - это реальная проблема для всех фантастов. Многие пасуют перед нею, и пишут про каких-нибудь эльфов, которые сражаются с какими-нибудь вампирами с помощью каких-нибудь бластеров. Тебя, наверное, озадачило, что я трижды употребил слово "какие-то", но это на самом деле не от бедности языка, а стилистический приём усиления речи...

- В следующий раз, когда мне захочется справиться о твоём здоровье, я семь раз подумаю.

- Почему? А, ты намекаешь на суть?

- Ну так...

- Сейчас дойдём до сути. Я, признаться, тоже оскоромился, написал пару вещиц про эльфов, но затем понял, что это тупиковый путь. И отказался от него. Стал изучать, как эту проблему решают остальные. Надеюсь, от твоего слуха не укрылось то, как я научился избегать лишних местоимений? Нелегко было, но теперь без этого настоящим писателем не стать. Лишнее местоимение - словно гвоздь в подошве.

- Неплохая метафора, но всё же не мог бы ты подсократить публичный разбор своей речи?

- От слова "свой", кстати, нужно избавляться особенно тщательно.

- Пожалуй, мне пора, - я встал и шагнул к двери.

- Неужто ты предпочтёшь остаться на пропилеях, так и не войдя в парфенон?

Этим он меня, надо признать, сразил. Пусть я и не раскрыл рот от изумления, но был к тому опасно близок. Не дерзну судить, насколько сказанное ниже характерно для всех начинающих писателей, однако вплоть до самого недавнего времени Петька явно предпочитал больше писать, чем читать. Дисбаланс был столь сильным, что всякий, близко знающий моего братца, мог бы подтвердить, что ждать от него упоминания слов вроде "пропилеи" и "парфенон" - всё равно что требовать от курицы перелёта через Днепр при ясной погоде.

Вы бы и сами не стали ожидать подобных слов от человека, который всего месяц назад осаждал вас просьбами "заценить" его новый роман о том, как один дивный эльф взаимно полюбил юную вампиршу из враждебного клана, затем ненароком пристрелил её брата из бластера, после чего несчастные влюблённые покончили собой.

Я вернулся к столу и сел напротив молодого фантаста.

- Надеюсь, парфенон будет того стоить.

- Отож. Короче, некоторые типы даже состряпали электронный генератор фантастических имён и названий. Я глянул на то, что он выдаёт - просто лажа. Ведь нужны не просто названия - нужны хлёсткие, звучные, запоминающиеся слова. И при этом совершенно незаезженные в литературе.

- Только не говори, что ты их решил взять из медицинского справочника.

Петька развёл руками. Чувствовалось, что он слегка раздосадован.

- Собирался, но раз ты меня опередил, теперь уже не буду.

Мы помолчали. Наконец я спросил:

- И как, перспективно?

- Да это золотая жила! Названия одно лучше другого. К примеру, трамал. Ты бы и в жизни до такого не додумался. А вот оно. На блюдечке. Бери да называй. "Билет на планету Трамал". Как тебе?

- Сильно.

- Или вот, допустим, я нашёл прекрасное слово для фантастического оружия: пневмоторакс. Круто, правда?

- Да, звучит, - вынужден был признать я. - А что это такое на самом деле?

Брат взглянул на меня, как на слабоумного.

- Откуда мне знать? Я смотрю только заголовки статей. Если читать сами статьи, то, наверное, и до старости не закончишь.

Подозрение закралось мне в сердце.

- Петь, а что такое пропилеи?

Глаза его предательски забегали.

- Ну... то, что перед парфеноном.

- А что такое парфенон?

- Ну, знаешь! Мне тут некогда. Дел полно. Кстати, сколько сейчас времени?

Я достал из кармана рубашки сотовый и взглянул на экранчик.

- А ты не думаешь, что фраза "который час" более удачна? - поинтересовался я у начинающего писателя. - Она короче, точнее и литературнее.

- Хорош издеваться, просто ответь: сколько?

- Я только хотел сказать, что в стилистическом отношении...

- Блин, дай сюда!

И тут моя родная плоть и кровь довольно-таки бесцеремонно выхватила у меня из руки мобильник. Подобная выходка не избежала бы возмездия с моей стороны, если бы лицо Петьки при взгляде на экранчик не исказилось от ужаса настолько, что и самому недогадливому стало бы ясно, что каким-то образом возмездие уже осуществилось.

- Блин... - прошептал брат, роняя телефон мне в руки. - Она же придёт с минуты на минуту! Вот дурак!

Он вскочил и замер посреди кухни, затравленно озираясь. Потом кинулся ко мне,

- Слушай, Вадик, сейчас ко мне придёт Марина. Это очень важно. Я сказал ей, что болею, и что ты тоже болеешь.

- Надеюсь, не слабоумием?

- Шутки прочь. Я болею гриппом, а ты - бронхитом. Так что будь любезен, подыграй. Надо просто кашлять сухим грудным кашлем, и всё. Она принесёт нам лекарства.

Я понял, что сейчас устраивать расспросы бессмысленно. Основное было и так ясно. Раз он назвал её без отчества, значит, дама молодая, а произнесение полной формы имени из уст Петьки, называвшего своих прежних подруг лишь "Машка", "Дашка", "Нинка", означает, что к этой молодой даме у него отношение особое. Раз он ей сообщил, что буду я, значит, свидание не интимное, а то, что ему пришлось выдумать, будто мы больны, предполагает, что свидания добивался именно он, и что просто так эта Марина к нам бы не пришла. Учитывая указанные обстоятельства, вполне понятен тот ужас, который охватил его, когда он сообразил, что растранжирил время, которое хороший хозяин тратит на подготовку дома к приёму гостей.

Этот ужас, надо сказать, передался и мне. Петька, конечно, раздолбай и фантаст, но прежде всего он мой брат, и раз ему необходимо провести успешное светское свидание, я обязан ему помочь. А если бы вы увидели обстановку, в которой это свидание должно было происходить, то наш ужас, безусловно, передался бы и вам.

- Мы не можем встречать даму в такой кухне! - воскликнул я.

- А что не так с кухней?

- Мусор. Видишь ли, женщины не любят мусора. И этого не изменить. Поверь, проще убрать мусор, чем заставить женщину полюбить его. Это действительно так, хотя поначалу может казаться иначе.

Несколько выше я назвал нашу кухню уютной, и я не кривил душой. Изменилось не моё мнение, изменился контекст, или, если угодно, критерии оценки. Скажу прямо, большинство кухонь, которые любой холостяк искренне назовёт уютными, на молодых дам произведут весьма неуютное впечатление.

Так что я немедленно принялся собирать со стола пакетики из-под чая, конфетные обёртки, хлебные крошки, пивные пробки и прочих представителей великого множества, которое необходимо удалять от женского взора столь же бескомпромиссно, как лишние местоимения из текста.

Петька тем временем самоотверженно ринулся к раковине, на приступ башни из немытой посуды.

- Когда пожалует гостья? - спросил я, кидая в урну собранные на столе артефакты.