Ольга Митюгина - Храм Мортис: Хранитель Тайного Алтаря

священник.

– Вы кого-то ищете, дитя моё? – ласково спросил он. – Общее святилище

ниже.

– Я… – Ринн на мгновение запнулась. – Я к Иккону. Он?..

– Его комната последняя по коридору, слева, – любезно подсказал жрец и

скрылся в своей келье.

Ларинна, собрав всю свою решительность, направилась вперёд.

Коридор казался бесконечным, и свет сюда попадал лишь из дальних

концов: из Верхнего храма – и откуда-то спереди. Видимо, там тоже находилась

открытая площадка.

Вот и келья Иккона.

Ринн несмело постучалась.

– Войдите, – донеслось изнутри.

Девушка толкнула двери и переступила порог.

Келья оказалась небольшой, лаконично обставленной. Стол у просторного

окна, узкая постель, грубый шкаф для вещей – вот и всё. Сам жрец, в своей

струящейся белой тоге, сидел за столом и изучал какой-то пожелтевший

манускрипт.

– Ринн? – удивился он, подняв голову от своего занятия. – Вот не ожидал!

Заходи. Утром ты не пришла, и я решил, что ты пропустишь занятие… Взгляни,

сегодня нашёл в архивах храмовой библиотеки… – Жрец улыбнулся. – В отделе

демонологии. Знаешь, редчайший документ! Университетским магам и не

снилось. – Иккон поднял кверху указательный палец. – А-а, милая моя, это

тайные знания. Всем известно, что жрецы Храма владеют не только магией

Смерти, но допускать к этим архивам можно далеко не всякого…далеко! –

Священник свернул манускрипт в свиток и отложил к стене. – Ну, пройдём в

Верхнее святилище и начнём занятие?

– Иккон… – не поднимая глаз, начала Ларинна. – Я хотела с вами серьёзно

поговорить.

– Да?..

– Я… хочу вам сознаться и… попросить совета.

– Что-то случилось? – взгляд жреца стал внимательным и участливым.

– Вчера вы мне сказали, что я… совершила убийство. И я… я хочу сказать,

что вы… вы были полностью правы. И я… готова принять на себя все

последствия своей несдержанности.

Маг приподнял бровь.

– Ринн, я не понимаю, к чему весь этот балаган. Ты же знаешь, что с точки

зрения закона тебе никто ничего не может предъявить. Я рад, что ты осознала

свою вину, и надеюсь, что в дальнейшем…

– Учитель… – Ринн всхлипнула. – Вчера я не осмелилась вам сказать…

Вчера я нашла в его кармане свидетельство об иммунитете! Я… не знала… Я

понятия не имела об этом, когда использовала боевое заклятие!

Иккон дёрнул уголком рта и резко поднялся из-за стола. Отвернулся,

устремив взгляд на море.

Молчание становилось невыносимым.

– Иккон… – решилась подать голос юная преступница. – Что мне делать?..

Я… бы просила вас помочь мне… но я не решаюсь. Вы и так много сделали для

меня и… я бы просила только… чтобы меня вампирам отдали… – к горлу

подступали слёзы, мешали говорить. – И чтобы… чтобы Эета… потом…

возьмите его к себе, потому что… родители… его окончательно убьют, или

мучить станут… что меня… из-за него… а он же не виноват, что я такая дура…

оказалась… А он… там… меня… в Круге Подчинения… он меня пожалел…

Губы тряслись, и Ринн, уже не сдерживаясь, размазывала слёзы по щекам.

– Кому ты ещё говорила? – сухо бросил Иккон, не оборачиваясь.

– Виру и Фрери… Это Вир мне посоветовал всё вам рассказать…

– Значит, говорила… А ещё есть парень, который тащил до лаборатории

тело…

Ринн закусила губы. Иккон продолжал:

– Что я могу сказать? Я не стану врать из-за тебя, когда сюда явятся

архонты. Но я могу настаивать на снисхождении. Настаивать на том, что это был

несчастный случай. Что ты не знала об иммунитете. Случай особый; к тому же,

твой дед… я не говорю о твоих родителях, они тут мало чем могут помочь… но

твой дед был одним из величайших магов! Если бы он не погиб… Ох, не знаю,

Ринн!

Она всхлипнула.

Иккон развернулся.

– Знаешь, в чём главная проблема? В том, что Эет сам обещал стать магом

на уровне твоего деда! А ведь твой дед родился полторы тысячи лет назад, и с

тех пор Атарида не видела равных ему! Ларинна, ты понимаешь? Полторы!

Тысячи! Лет! Назад!.. И ты превращаешь Эета в безмозглого зомби небрежным

движением руки… Сейчас, когда пламя на Алтаре гаснет, к нам является юноша,

способный одной иллюзией сбить со следа Дикую Охоту… – Ринн, вскрикнув,

испуганно вскинула глаза на священника. – …а некая юная дурочка решает его

использовать как учебный материал! Какими словами мне объяснить это Совету

магов Атариды? Тем, что она не знала? Незнание не освобождает от

ответственности…

– Но ведь… я… я готова принять…

– Да помолчи ты… – устало отмахнулся Иккон. – Готова она… Тебя

послушать, так мы теперь магами должны направо и налево расшвыриваться? У

тебя потенциал тоже… о-го-го. Дедовский. Хотя это не оправдание, конечно. И

не спасло бы тебя… в другое время. – Он помолчал. – Быть может, если… если

повернуть дело так, что иммунитет был выдан по ошибке… Арит и в самом деле

мог ошибиться… Я должен ещё раз с ним поговорить… Подожди пока здесь!

С этими словами Иккон вышел из кельи.

Щёлкнул ключ в замке.

Иккон

Вот так история! Да уж, нечего сказать, девочка влипла…

Иккон медленно шёл по внутренним переходам Храма, минуя залы,

расписанные изысканными фресками тайных сюжетов, высокие запертые двери

библиотечных архивов, световые колодцы для медитации…

Непреодолимое желание толкало его вниз, в лабиринты, в то единственное

Святилище, что, в сущности, одно и имело право так именоваться…

Пламя на Алтаре. Изумрудный огонь Силы… Почерневшая фреска.

О богиня, он всего лишь человек, он запутался! Если бы Ты дала знак,

всего лишь знак… Как быть… Что делать…

В другое время он бы не колебался! Но…

Но Ринн влипла по его вине, если смотреть беспристрастно. Он так

рассчитывал её научить (вот и научил, чёрт!), рассчитывал, что Ринн своей

силой поможет удержать Завесу! И у Атариды будет время… пока не явится

другой маг, подобный Эету.

Который мог бы дать силу пламени надолго…

Если он явится.

О богиня!..

Краски фресок блекнут день ото дня, и пусть верующим кажется, что на

них всего лишь оседает копоть от светильников – это не копоть.

Штормы, что сотрясают Стены Атариды каждую ночь – это не простые

штормы.

Шёпот, звучавший в Святилище – умолк. Едва уловимый шёпот, в котором

столь многие пытались разобрать слова… Даже его более не слышно. Богиня

уже не пытается обращаться к своим служителям. Иногда Иккона посещала

страшная мысль: богиня мертва. Но, будь это так, Стены бы уже рухнули.

Что за боги столь рьяно преследуют Мортис? За какие провинности? Чьё

желание мести столь пламенно?