Ольга Митюгина - Храм Мортис: Хранитель Тайного Алтаря

Изодранные свитки не давали никакого ответа!

Быть может, богиня отчаялась и не ждёт более понимания своих

служителей?

О, тысячекратно лучше гнев богини, чем её отчаяние! Хуже только её

гибель…

Иккон остановился перед тёмной лестницей, ведущей к тайному входу в

Общее святилище и ниже – в лабиринты, скрывающие путь к Алтарю.

И пошёл вниз.

По необъяснимому порыву священник замер перед дверью Общего храма –

и толкнул её в сторону. Она отошла бесшумно, впустив жреца в полный теней

простенок у алтаря.

Неподалёку стояла какая-то парочка: парень с длинными серебристыми

волосами – судя по убийственной элегантности, вампир; и ничем на первый

взгляд не примечательная девушка. Смертная, но неплохой маг – это

чувствовалось по её ауре.

Парень что-то вещал, с тем непередаваемым обаянием, которое дано лишь

вампирам. Правда, у этого к вампирскому шарму добавлялась львиная доля

личного апломба – и коктейль получался сногсшибательным.

– Погоди, – прервала девушка. – Ты хочешь сказать, что Эет во всём храме

смог увидеть только одну фреску?

Эет?

Иккон превратился в слух.

– Именно. Знаешь, Фрери, я тогда не придал значения… ну, мало ли,

переутомился человек перед экзаменами… Но теперь, судя по возне, которую

вокруг него подняли… Странно это всё. А ещё тогда он сказал: “Не проси

ничего у богини. Она сама просит о помощи”. Типа, “разве ты не слышишь?”

Фрей, я чуть не упал! Разозлился тогда на него, если честно…

– Почему?

– Чтоб он мне указывал, что делать! Я так за тебя волновался, думал

попросить богиню… а Эет мне – “не проси!” Позвольте, я сам разберусь. А тут

ещё… Я с детства хожу в этот храм, и когда какой-то деревенский мальчишка

начинает мне впаривать, что на алтарной фреске богиня держит в руке розу…

Ну, я на нервах был, может, неадекватно среагировал… Сейчас бы я многое

отдал, чтобы расспросить его поподробнее!

Иккон прислонился к стене.

О богиня…

“Судя по возне, которую вокруг него подняли”…

Да судя по словам этого вампира, вокруг Эета не подняли и десятой доли

той возни, какую следовало бы поднять!

Неужели Эет был Избранником?

Богиня явила ему свой лик? И как он сказал – все остальные фрески в

Храме… были…чёрными?

Почерневшая фреска над Алтарём…

Роза в руке?

Истинный лик?..

О Мортис!..

Но почему? Почему богиня позволила так обойтись с её Избранником?

Неужели у неё не хватило силы его защитить? На такую мелочь – не хватило

силы?..

Жрец до боли закусил губы.

“Она просила о помощи”.

Эет её слышал!

Ларинну мало отправить личам!

Иккон готов был рвать на себе волосы от отчаяния.

Решительным шагом священник вышел из тени и предстал перед

болтающей парочкой. Те вздрогнули от неожиданности и отступили на

несколько шагов. Наверное, испугались.

Да уж! Наверное, он бы сам испугался, если бы сейчас мог увидеть своё

лицо!

– Молодой человек! – резко бросил он парню. – Позвольте вас на пару слов.

Юноша в замешательстве обернулся на подругу, но подошёл.

– Господин… Иккон.

– Вы знали Эета? – без околичностей спросил жрец.

– Мы пару раз виделись, господин Иккон, не более… – пробормотал

парень. – В ту ночь я просто проводил его в Храм, всего лишь показал дорогу…

– Вы сказали, будто он не увидел здесь ни одной фрески?

– Да. Но…

– Он говорил только о фресках Общего храма?

– Да… А про главную он сказал, будто…

– Не трудитесь повторять, я слышал. Вы можете мне подробно рассказать,

как описывал Эет фреску над алтарём?

– Он не описывал, – вампир нервно облизнул губы. – Он… просто мне

возразил. Я сказал, что… – юноша покраснел. – Что серп в её руке нарисовали

косо. А он ответил: “У неё в руках нет никакого серпа. У неё в руке роза”. Вот и

всё, господин Иккон, всё. Больше я ничего не знаю.

– Он сказал, что богиня просит о помощи? О какой?

– Я… не знаю, господин Иккон. Я тогда не придал значения его словам. А

что, они и правда… Это было что-то важное?

Иккон вздохнул. Ну как теперь возразишь? Судя по всему, этот мальчик-

нежить отнюдь не дурак… Как он там называл свою подружку? Фрери? Поди,

это и есть тот самый Вир, который надоумил Ларинну прийти с повинной.

– На одном курсе с Ларинной учитесь? – устало спросил жрец вместо

ответа.

Вирлисс кивнул.

– Так что же, господин жрец, Эет говорил…

– Юноша, – не сдерживая раздражения, резко ответил Иккон. – Если я

скажу вам, что богиня явила Эету свой истинный лик, свою третью, тайную

ипостась, о которой говорят древние рукописи Храма и которую она не являла

даже верховным жрецам… Если я скажу, что Эет был Избранником, а ваша

однокурсница его ничтоже сумняшеся превратила в зомби… то что это

изменит?!

Вирлисс отшатнулся.

Но Иккон уже взял себя в руки.

– Прошу простить. Молодой человек, уже много лет мы не можем

услышать даже шёпота богини, и вдруг вы рассказываете, что этот пришлый

юноша передал её просьбу… Понимаете, юноша, просьбу! В своё время даже

шёпот Мортис был невнятен нашим ушам! А Эет понял её… Она с ним

заговорила… Вы не понимаете, какая трагедия случилась из-за нелепого

недоразумения!

– Я…

– И вы не пожелали его выслушать! Богиня…

– Я сожалею, господин Иккон. Я не мог даже подумать… – тихо произнёс

вампир, не поднимая глаз. – Значит, богине очень плохо, раз Эет сказал не

обременять её просьбами?

Жрец со стоном схватился за голову.

– Только молчите об этом, заклинаю всем святым, что есть на Атариде!

Быть может, нам ещё удастся исправить ситуацию…

– А мы… чем-нибудь можем помочь? – девушка несмело подошла и встала

рядом.

Иккон выдавил на лицо вымученную улыбку.

– Только своим молчанием, дитя моё.

– А что теперь с Ларинной? – прошептала Фрей.

– С Ларинной… – Иккон со вздохом поднял глаза на алтарь Мортис

Карающей… и замер.

Падающие пряди чёрных волос на плечи, укутанные плащом. Тонкие белые

пальцы, сжимающие загривок чёрного ягуара… И усталая улыбка в уголках губ.

Мортис Милосердная смотрела на жреца!

И никогда прежде не видел он у неё такого взгляда.

И как она была похожа на Ларинну…

Иккон встряхнул головой – но видение не пропало.

– Я получил ответ, богиня, – жрец преклонил колени. – Благодарю тебя.

– Ничтожны твои знания, Иккон, – услышал он вдруг холодный звенящий

голос, и никогда не звучал он так ясно в его ушах. – Я руководила действиями

Ларинны, когда вложила ей в сердце гнев и затмила её разум, ибо это

единственное средство спасти моего Избранника от грядущей беды. Слушай