Иван Сабило - Мастер

- С какой стати? Вы кто такие? Не имеете права, - заверещал один из задер­жанных.

- Заткнись, - басом посоветовал ему напарник.

- Прошу извинить, - сказала женщина и стала проверять карманы. В её руках оказалось три прозрачных полиэтиленовых мешочка, в которых находились сло­женные по-аптечному бумажные пакетики.

- Наркотой промышляем? - спросил полицейский.

- Мы не знаем, откуда это, - вскинул голову один.

- Посидите в кутузке, вспомните!

Все увидели, как открылись ворота комбината и на территорию въехал неболь­шой полицейский «воронок».

Наркоторговцев поместили в него, полиция записала фамилию мастера и но­мер его группы и укатила. Долго молчавшие ребята вдруг затрещали на все лады, обсуждая происшедшее. Мастер окончил свой рассказ и повёл их дальше.

***

Приземистое кирпичное здание столярных мастерских, где учащиеся прохо­дили производственную практику, состояло из двух помещений. В первом уста­новили тридцать верстаков для практикантов, второе предназначалось для ме­ханической обработки древесины. Здесь были старые циркульные, ленточные, маятниковые и лобзиковые пилы, строгальные, фрезерные и токарные станки, а также пять новых деревообрабатывающих станков с программным управлени­ем. На широких столах для ручной сборки и склейки щитов покоились хомуты и струбцины. В углу на высокой прочной табуретке стояла электроплитка, на которой разогревался мездровый и казеиновый клей. При входе в мастерскую располагалась небольшая комната для мастеров, где стоял телефон и куда для на­зиданий и внушений приглашали провинившихся учеников.

Виктор Алексеевич сначала остановился на проблеме наркотиков и заявил, что он против отмены смертной казни.

- Лично бы я за торговлю наркотиками казнил! - сказал он. - В особенности за детей. Если втянул в наркоту несовершеннолетнего - смерть! С полной кон­фискацией имущества. Если ты в целях обогащения загубил детские души, а на вырученное бабло накупил кучу движимого и недвижимого барахла - всё, абзац. И тебе, и твоему барахлу. Вы согласны со мной?

Молчат. Только староста Миша Матвеев громко ответил:

- К нам это не относится.

- И хорошо. И правильно, - кивнул мастер. - Поднимите руку, кто хотя бы раз пробовал наркотики. Итак?

Поднялись две руки - Богданчика и Воронкова.

«И здесь они, - подумал, но не удивился мастер. - Две поганых овцы, которым нужен особый пастух».

- А сейчас? - грозно спросил он.

- Больше не тянет, - повертел головой Богданчик.

- То-то же, - сказал мастер. - Я думаю, те ребята, которых сейчас забрали, уже жалеют, что затарились таким дерьмом. А впереди следствие, суды, выявление организаторов и соучастников. Ох, коллеги, не хотел бы я оказаться на их месте... Богданчик, убери пилу с шеи Воронкова - она его зарежет... И скажу самое глав­ное, что пришло сейчас в голову: нужно стремиться жить так, как жили перво­бытные люди. Что я имею в виду? А то, что у них не было и не могло быть ни спиртного, ни наркоты, ничего такого, что могло их рас-че-ло-ве-чить. У них было только то, что их о-че-ло-ве-чи-ва-ло: прежде чем поесть - пробежать двадцать километров за оленем, прежде чем попить - дойти до ручья. Прежде чем поспать, найти подходящую пещеру или высокое дерево. И не храпеть, чтобы не разыскал тебя по твоему храпу лев или тигр и не слопал тебя. То есть было стремление к тому, что продолжает жизнь, а не убивает её. Понятно говорю?

Всё, на этом конец. Остальные слова будут во вред всему уже сказанному. Теперь к делу.

Он, как обычно, отвёл несколько минут на подготовку к занятиям и, когда ребята, надев тёмно-серые комбинезоны, расположились на рабочих местах, под­нялся на невысокую кафедру к своему верстаку.

- Стать столяром, - сказал он, - это значит в совершенстве овладеть более чем ста двадцатью инструментами. Сегодня вам предстоит освоить продольный распил доски. Что для этого нужно? Сначала при помощи метровой линейки и ка­рандаша наносите по всей доске прямую линию. После этого зажимаете доску в верстаке, вот так. Берёте ножовку или лучковую пилу и начинаете пилить. Но не энергично, а в недодачу. То есть не пускайте полотно пилы на всю мощь, а немно­го придерживайте, чтобы можно было ею управлять. И чтоб сама она не пошла, куда ей захочется. Показываю!

Дав задание, прошёлся по рядам, наблюдая, как ребята приступают к делу. Затем отправился в комнату мастеров и присел на «трон» - так учащиеся называ­ли высокое деревянное кресло из красного дерева, которое их предшественники сделали много лет назад. Прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Он был доволен собой. Сегодня он нашёл для учеников слова, которые они запомнят. А то всё бурчим: этого нельзя и того нельзя. А почему нельзя? Чем ты можешь подкрепить своё «нельзя»? Вот сказал им про первобытного человека и не только протянул нить от них теперешних, современных и бесшабашных, к дальнему родственнику за гранью тысячелетий, но и дал простор для сравнения. Кто им ещё такое скажет, кроме меня?

Пока не ушло вдохновение, он хотел позвонить Нелли Георгиевне, но побоял­ся, что снова не получится разговора, и пересилил себя. А вместо этого позвонил директору училища:

- Валентин Трофимыч, это я, Плетнёв. Я вас не отвлёк?.. Да, в мастерской трудовой уклад. О чём хочу вас попросить: будет время, свяжитесь, пожалуйста, с директором мебельного комбината и напомните ему, что пора заключить новый договор. Как в прошлом году. Они нам - заказы и деньги, а мы им - продукцию. Уже к Новому году мы готовы сотворить несколько сотен платяных вешалок и табуреток, а после каникул приступим к производству прикроватных тумбочек для больницы. Таким образом, наша практика будет иметь не только оценочный, но и материальный интерес.

- Сколько тумбочек сотворите до лета? - спросил директор.

- Пока договоримся на сто, а там посмотрим.

- Хорошо, успеха! - согласился директор и готов был положить трубку, но Виктор Алексеевич остановил:

- Валентин Трофимыч, у моей родной тётки Тамары умер муж, завтра похо­роны. Прошу отпустить на один день, чтобы помочь. У ребят завтра теория, и я...

- Сколько лет было, и от чего умер? - поинтересовался директор.

- Точно не помню, около шестидесяти. Ночью во сне отказало сердце. Вечером напился чаю, лёг и уснул. И навсегда. Хороший был мужик, машинист тепловоза.

- Надо, значит, надо, - сказал директор. - Материальная помощь нужна? Тогда примите наши соболезнования. А я попрошу зама по учебной части, чтобы при­смотрел за вашей группой.

«Нормальный мужик! - мысленно одобрил директора Виктор Алексеевич и по­жалел, что отказался от материальной помощи. - От души хотел помочь, а я не оценил... »

В кармане заелозил и запел электронным голосом телефон. Звонила тётка Та­мара. Сказала, что ей удалось быстро собрать документы, и, уточнив, сможет ли он завтра быть на похоронах, предложила оформить на него их загородный дом. Он не согласился. В памяти возникло далеко не новое деревянное строение с большими окнами и высоким крыльцом. Сколько летних каникул провёл он там, у бабушки Нади и потом у тётки Тамары. Сколько рыбы выловил с дедом Иваном в быстрой и полноводной речке Кремянке. Дом стоял на отшибе, словно выбежал из деревни и застыл на её высоком берегу, поражённый открывшейся красотой: река, берега в зеленых зарослях и два солнца - одно в небе, другое в воде. Лет пять уже он не был там и теперь невольно прикинул, сколько с домом будет воз­ни. А так как у него есть хорошая квартира в городе, то без раздумий посоветовал тётке продать это недвижимое имущество и поставить крест на своей прошлой деревенской жизни.