Леонид Яровенко - Так все и было, или рассказы бывалого одессита

— Закрыть кингстон!

Лорина судорожно повернула ключ в замке. Все было четко по плану. Атака мутантов с успехом была отражена. В коридоре гостиницы были слышны: брань, мат, вопли. Кроме этого, дихлофосовый «аромат» жутко резал нос и глаза. Проживающие в гостинице выбежали в коридор, поднялся шум. Тетя Даша била тугим полотенцем непрошенных гостей с писклявым криком, называя их «окаянными душегубами». Послышалась сирена милицейской машины. Я поспешил спрятать один баллончик под кровать, чтобы не иметь проблем с ментами, а другой бросил возле двери, понимая, что начнутся милицейские разборки и мне нужно будет как-то выкручиваться. Что-то мне подсказывало, что приедет наверняка мой старый «друг»-земляк Кузьмич. Лорину сильно трясло. Видимо, для нее это было серьезное испытание, по крайней мере, в этот день она точно поняла, что быть героем в морской пехоте не так просто. Она, как бывалый матрос, выпила, почти залпом, полбутылки вина и судорожно курила сигарету за сигаретой.

— Лёнь, а ты молодчага, — сказала Лорина, положив мне руку на плечо, — хотела бы я увидать твоего командира, воспитавшего такого морского котика, ой, нет — льва.

— Да, ну ладно тебе. Какой из меня лев без гривы. Я сейчас разве что пингвин с перебитым правым крылом.

Я открыл окно. От «сказочного аромата» «Дихлофоса» невозможно было дышать. Под окном никого уже не было. Через несколько минут возле двери я услышал знакомый голос Кузьмича, который встревоженно расспрашивал тетю Дашу и других людей, скопившихся в коридоре. Мы с Лориной быстро поставили мебель в номере на места и кое-как привели себя в порядок. Умудренный опытом разрешения таких ситуаций, я понимал правило — как решает вопрос тот, кто остается на месте проишествия, и совершенно не важно пострадавший он или потерпевший. Кстати, Кузьмич это тоже хорошо знал. Спокойно открываю дверь, выхожу и вижу добродушную улыбку Кузьмича, который уже в уме составил сумму моего расчета по данной ситуации.

— Так, так, так, — добродушно приговаривал Кузмич, — блин, «Одесса», опять земляки. Чего здесь было? Слышь, сейчас разбираться будем.

— Кузьмич, чего ты, ей богу, — начал оправдываться я, — чего здесь было, чего здесь было? Пришли твои друзья абаканские, порядки наводить. Вломились в номер, поубивать нас хотели, а как отбиваться? Рука правая не работает, еле выжили.

— Слышь, да это я знаю, баба Даша рассказала. А «Дихлофос» откуда? Вона, дыхать нечем, — обратил Кузьмич внимание на валяющийся баллон.

— Что значит, откуда, — удивился я, — в хозтоварах купил.

— На кой тебе «Дихлофос»? — подозрительно зашевелил усами Кузьмич.

— Что значит, зачем «Дихлофос»? — переспросил его я, — тараканов, мух травить. А зачем по-твоему он нужен? Абаканский лучше, чем одесский, сильнее концентрация.

— А чего, в Одессе тараканов много?

— В Одессе много старинных домов, а там тараканы династиями живут.

— Слышь, — удивился Кузьмич, — вОна, интересно. А у нас, в Абакане, нема.

— Тут ты не прав, Кузьмич, — я ткнул пальцем на двух «тараканов», которые мчались по коврику в коридоре, после моей газовой атаки.

Да, подумал я про себя, положительный эффект от химизации гостиницы «Абакан», все же есть.

— Подумай сам, Кузьмич, сидим с Лориной, обсуждаем конец сессии, готовим задание на следующую, тут врываются жлобы абаканские, хватают меня за больную руку, чуть ли не пытать меня начинают. Схватили баллон с «Дихлофосом», в лицо мне и Лорине брызнули. Лорину, вон, чуть не изнасиловали. — Да, да, да, — Лорина закивала головой.

— Пес их знает, чего они сюда сунулись, — Кузьмич обратил внимание на наши красные от «Дихлофоса» глаза, — на кой сюда идти. А я ведь тебе говорил, землячок, эти дураки, дерзкие. Ну, да пес с ними. Слышь, «Одесса», вОна как случаеться, чего «Дихлофосом» пытать? Не пойму. Чего, кулаков мало, иль чего?

— Слушайте, вы же милиция, вы бы как-то нам помогли, все-таки, — у Лорины тряслись руки, в которых она держала сигарету.

— Слышь, «Одесса», а подруга твоя, чего, не наркоманка, случайно. Глаза красные и руки трясутся.

— Ну да, — отвечаю я, — наркоманка. Кстати, у бабы Даши тоже глаза красные и руки трясутся, вместе на игле сидят, — рассмеялся я.

— Слушайте, как вас там, Козлич, — передернула Лорина, — вы будете что-то с этим беспределом делать или нет, — она явно осмелела от вина и «Дихлофоса».

— Слышь, попрошу при исполнении не оскорблять, — расправил усы Кузьмич.

— Оскар не блять, — Лорина готова была наброситься на Кузьмича.

— Так, давайте успокоимся, — вмешался я. Зрел скандал. Надо было смягчить ситуацию, — земляк, ты не обижайся, на нервах она, перенесла такое, да и дядя у нее, понимаешь, Оскаром зовут, — придумал я быстро.

— Хто дядя, хто не дядя, — Кузьмич почувствовал себя виноватым, — ладно, чего, будем меры принимать.

Он отвел меня к окну комнаты, посмотрел на делегата XXVII съезда КПСС полковника Григораша, даже чуть подтянулся и шепнул мне на ухо:

— Порешать надо.

— Порешать? — возбужденно переспросил я, — нас побили, вломились в номер, пытали, насиловали, обокрали и «порешать» еще?

— Слышь, чего и деньги забрали? — заволновался Кузьмич.

— Ну, кое-что оставили, я припрятал, но мало, — и я сделал грустную мину на лице.

— Слышь, «Одесса», такое дело, у тебя же завтра самолет, а мы по этой ситуации дело должны возбуждать. Чего-ничего, а по факту полагается. Говорил же я тебе, у лысого дядя в прокуратуре работает, а тут, вона, серьезная штука получается. Там, так повернуть могут. Блин, чего так вот. Порешать надоть.

— Фотоаппаратов у меня больше нет, — отрезал я.

— Слышь, ну не спекулянт же я какой. Фотоаппарата не прошу. Я же с тобой по-братски, как с земляком.

— Земляк земляка — видит издалека, — перефразировал я для Кузьмича.

— ВОна чего думаю, — Кузьмич закрутил правый ус, — в наряде нас трое, сегодня порешаешь, завтра до дома, а дело, чего, оно мимо тебя пройдет. Слышь, тут чего как ни крути, все-таки химическое оружие будет. Блин, серьезно чего.

— Ну, — говорю Кузьмичу, — во сколько «Дихлофос» оцениваешь?

— С других бы все стянул, а тебе, как земляку, полтинник.

Я вынул пятьдесят рублей и вложил Кузьмичу в ладонь, как бы прощаясь с ним. Кузьмич посмотрел в руку и замотал головой.

— Слышь, блин, чего, ты видать в школе математику совсем не знал. Слышь, я же говорю, в наряде нас трое, блин. Пятьдесят на три — сто пятьдесят будет, — от наглости Кузьмича, я подпрыгнул на месте.

— Послушай, Кузьмич, знаешь одесский анекдот про пре­дел наглости? — зло сказал я.

— Открывает дверь мужик в квартире, выходит на лестничную площадку, а под дверью кто-то написал и подписал «Fantomas». Поймал мужик этого пацана-шкодника и по ушам ему надавал, а тот на следующий день наделал дерьма ему под дверь и написал «Фантомас разбушевался», да еще позвонил ему в квартиру и бумажку туалетную попросил. Так вот ты, Кузьмич, уже совсем разбушевался, решать вопросы, ладно, но бумажку, это уже слишком, сотки тебе и так хватит.