ЛА - АСЬКА

Маша.Ты это серьёзно? Зойка, ты же умная женщина. С высшим образованием. С соображением... выше среднего...

Зоя.Понимаешь, в тётке что-то есть, что-то... затягивающее. Ты же меня всю жизнь знаешь, я тебе не женщина, я – жёсткая циничная тварь. Меня на фигне не наколоть, от меня цыганки врассыпную, как цыплята от вороны. Так вот, за эту тётку я ручаюсь – она настоящая. Если тут можно говорить о настоящности. Хочешь, я её попрошу тебя принять? Потому что с улицы к ней не сунуться, только по рекомендациям...

Маша.Я в это во всё не верю, зайка. А без веры... какой смысл?

Зоя.Вот тут ты сильно не права. Верить надо в то, чего нет. А в то, что есть на самом деле, – какой смысл верить? Ты в пчёл веришь или как? Или в улиток вот в этих? (Тыкает вилкой в тарелку.) В ветер холодный? С дождём. А? Ты просто знаешь, что они есть. И всё... Так мне звонить?

Машадолго молчит. Вздыхает.

Маша.В конце концов, что мы теряем, Зайка? Это ж как с невинностью, правда? Куча переживаний, а потом – раз, два, и вспомнить не о чем...

Машадома, лежит и смотрит в потолок. Она спит одна.

Маша.Ведь-ма... (как будто пробуя слово на вкус)

На потолке трещинки и тени. Постепенно освещение меняется, трещинки и тени превращаются сначала в контурный рисунок, а потом в чёрно-белую фотографию: кусочек окна, две парты – вид сверху-спереди-сбоку, ребятишки склонились над тетрадками, кто-то тянет руку. Фотография оживает, хотя и остаётся чёрно-белой:

Маша(тогда, в прошлом, молодая учительница) .Велл, Костя. Энд вот ю кэн сэй ас эбаут зис муви?

Ученик.Зис муви из вери интерестинг энд вери клэве муви. Ви си сам интелледженс хероикл мен ин зе вери дификл ситуэйшн. Энд ви ноуз нау...

Маша.Стоп ит, Костя. Зуева? Зуева, ду ю лисн ту ми? Вероника?

Вероникамедленно сползает под парту, потом вываливается в проход. Суета. Вероникабез сознания. Кто-то открывает окно, потом девочку несут в медицинский кабинет.

Там Веронике дают понюхать нашатырь, она приходит в себя.

Пожилая толстая медсестра. Что с тобой, деточка? Ни кровинки в лице... У тебя месячные?

Вероника(мотает головой).

Медсестра.А что?

Вероника(спокойно, как бы о самом обыденном). Маме опять нужна была кровь. Наверное, слишком много отдала... Всё уже прошло, вы не волнуйтесь. Это не страшно. И не больно совсем. А маме надо.

Машаи медсестрасмотрят друг на друга. Потом медсестратрогает девочке лоб. Пожимает плечами.

Изображение по-прежнему черно-белое.

Машаи женщина-милиционерв форме поднимаются по обшарпанной лестнице «хрущобы». Звонят в дверь.

Открывает Вероника– босиком, в каком-то совершенно уж тряпичном халатике.

Вероника.Ой... Здравствуйте, Марь Ванна...

Маша.Можно нам войти?

Вероника.Конечно... Вам маму?

Маша.Да.

Вероника.Сейчас... Вы заходите, я её позову...

Учительница и милиционершавходят, оглядываются. Бедность и захламлённость одновременно.

Милиционерша.Чем это пахнет?

Маша.По-моему, фруктами какими-то сушёными...

Милиционерша.Ой, знаю я эти фрукты...

Появляется пожилая – по виду под пятьдесят – полноватая женщина с измятым лицом и в платке поверх бигуди.

Маша.Здравствуйте. Карина Николаевна?

Мать Вероники.Да. И что?

Маша.Я – учительница Вероники, и мне хотелось бы поговорить с вами о...

Мать Вероники.И поговорить вы пришли с милицией?

Милиционерша.У нас тоже есть несколько вопросов.

Мать Вероники.А у меня нет никакого желания на них отвечать. Я что, какой-то закон нарушила? Нет? До свидания.

Милиционершакаменеет лицом.

Милиционерша.Вероника, подойди-ка ко мне.

Девочка, оглянувшись на мать, машинально делает шаг вперёд, мать не успевает её остановить. Милиционершахватает Вероникуза руку, задирает рукав халата. На предплечье – несколько поперечных шрамиков, некоторые совсем свежие. Но следов уколов нет...

Мать Вероники.Вы что себе позволяете?! Я на вас...

Милиционерша.Жалобу напишете?

Мать Вероники.Да я такое могу сделать, что ты об этой жалобе молить будешь, понятно? Жалобу она захотела...

Маша.Карина Николаевна! Нам надо о девочке поговорить. Она себя плохо чувствует, она в обморок сегодня упала...

Мать Вероники.Я знаю. Это у неё бывает. Пройдёт, не беспокойтесь. Учится хорошо?

Маша.Учится хорошо, но...

Мать Вероники.Не хулиганит? Окна не бьёт?

Маша.Ну что вы...

Мать Вероники.Тогда в чём проблема?

Маша.Но есть же...

Милиционерша.Почему у девочки шрамы на руках?

Мать Вероники.А вот это совершенно не ваше дело.

Милиционерша.Наше. Жестокое обращение с ребёнком...

Мать Вероники.Ха! Верка, иди сюда. Ну-ка, глянь им в глаза и скажи: я с тобой жестоко обращаюсь?

Вероника.Ой, мамочка! Ты хорошая. Ты только хорошее делаешь!

Мать Вероники.Ну? Слышали? А сейчас, Верка, брысь отсюда и не подслушивай.

Вероникаисчезает.

Мать Вероники(понизив голос). Дурь у ребёнка. У меня то же самое в детстве было. Режется стеклом и смотрит, как кровь течёт. Пройдёт это, я знаю. Не волнуйтесь и вы.

Изображение снова становится цветным. Квартира Ведьмы.

Вещьспит на узкой кушетке, вздрагивает во сне. Глаза мечутся под веками. Камера наплывает и как бы проникает туда, под веки.

Почти в темноте: в чашу частыми каплями капает тёмная жидкость. Становится совсем темно, слышны только звуки: сдавленный стон, визг выдираемого гвоздя, ещё одного, медленные шаги, хриплое частое дыхание, чавканье.

Голос ведьмы(ее саму мы не видим) .И запомни! Никогда, ни про каких обстоятельствах, как бы ты ни испугалась – не смей прекращать ритуал! Поняла? Иначе все, что ты делаешь, обратится на тебя саму...

В темноте возникает светящаяся точка, камера устремляется к ней, стремительно увеличивающийся проём двери, в котором кто-то стоит: на двух ногах, но не совсем человек – скорее, получеловек-полуаллигатор. Камера приближается и замирает, и тогда тот, кто стоит, закрывает за собой дверь. Снова полная темнота – и вдруг ритмичное хриплое чавканье и сопение...