Неизв. - Оглавление

- Неужели всё ещё этого не понимают? Известная нам imperium Romanum, с которой мы лучше всего знакомимся из истории римских провинций, это замечательнейшее художественное произведение великого стиля, было лишь началом, его строение было рассчитано на тысячелетия, - никогда до сих пор не только не строили так, но даже не мечтали о том, чтобы строить настолько sub specie aeterni! - Эта организация была достаточно крепка, чтобы выдержать скверных императоров: случайность личностей не должна иметь значения в подобных вещах - первый принцип всякой великой архитектуры. Но она не могла устоять прочив самого разрушительного вида разложения - против христианина..“v[v].

Вредные смешения имперскости и царственности, империи и царства, империи и державы идут прежде всего от первосмешения Первого Рима с Римом имперским.

Византийское царство было вторым Римом, а его столица долгое время носила название “Нового Рима” не как знак преемственности с языческим имперским Римом, а как обозначение своей связи с христианской общиной Рима, с тем, кого представлял Блаженный Августин и что он обозначил Божьим Градом.

Это чудовищное отождествление делают, к сожалению, почти все. Но у некоторых получается, надо признать, особенно художественно: “Москва названа “Третьим Римом” не просто как метафора или самопотворство узко национальной гордости. Все гораздо, гораздо глубже. В Православии существует особое учение от “трех Римах”. Первым являлся имперский Рим до Христа - тот самый, на территории которого Сын Божий сошел на землю. Этот Рим был универсальной реальностью, объединявшей в цивилизационное единство гигантские пространства, многочисленные народы и культуры.

Второй Рим, Новый Рим - Константинополь, столица Римской Империи, принявшей благодать святого крещения. Отныне римская Империя приобрела сугубо церковный, глубоко христианский смысл“vi[vi].

Но в своём знаменитом послании Василию III псковский монах Филофей, определяя формулу русской истории “Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвёртому не быти”, ничего не говорит об абсолютно чуждых и даже враждебных ему и его державе имперских делах. В послании речь идёт о православном царстве, о ромейском царстве, о граде Москве, о том, что, по апостолу Павлу, “Риме весь мир”, а первое царство отсчитывает от появления в мире Христа и создании вокруг него христианской общины на территории чужой Римской империиvii[vii].

Ложное имперское самоопределение и даже только имперская риторика является чрезвычайно вредным и наносит прямой удар по России. Всякий, кто витийствует об имперскости России должен ясно понимать, что выступает прямым агентом врагов России и действует с антироссийской позиции.

Разумеется, дело не в самом слове “империя”. Его употребляли в разных контекстах все - и тот же Ф.И. Тютчев писал о вселенской монархии России как “Восточной империи”. Дело в том, является ли это слово ключевым и ядерным смыслом необходимой нам в 21 веке доктрины - или нет.

Так, мне кажутся полезными почти все статьи авторов интересного сборника “Неизбежность империи“viii[viii], я хорошо знаю глубоко нравственную и пророссийскую позицию редактора сборника А.Н. Савельева. Но превращение авторами сборника слова “империя” в знамя, в доктрину России в 21 веке - является, безусловно, не только ошибочным, но и вредным.

“Отказ от имперскости для России означает скорое прекращение существования русской нации, а значит и обрушение российской государственности в целом, превращение территории России в “большие Балканы”, где схлестнутся в своих амбициях не только местные удельные князьки, но и интересы мировых цивилизаций, стремящихся к контролю за сырьевыми богатствами некогда сильного государства” (стр. 3-5).

Переживания редактора-составителя сборника понятны - но мысль чужая и ведущая Россию в тупик.

Империя - это господство, это центрация на власть и властвование, на захват и экспансию и захватix[ix], на доминирование и гегемонию, а мировая держава - это способность народов удерживать мир в порядке и красоте, объединять народы и страны в интересах мирового развития.

Но, употребляя иногда (редко) слово “империя” для России и славянского мира, Тютчев прекрасно различал имперство и державность:

Единство, - возвестил оракул наших дней, -

Быть может, связано железом лишь и кровью“x[x]…

Но мы попробуем связать его любовью,

А там увидим, что прочней…

Не случайно, как пишет глубокий учёный Светлана Владимировна Лурье, “современный исследователь этнических проблем Р. Шермерхорн, утверждая неразрывность понятий “империализм” и “расизм”, замечает, что история знает-таки одно исключение: Российская империя расизма не знала никогда“xi[xi].

Абсолютно правильно! Поскольку тысячелетняя российская государственность, несмотря на 200 имперских по названию лет, в своей основе имперской не является и исповедует принципиально иной - внерасистский и внезахватнический принцип - открытой для любых народов державности.

Это в той же работе (как и неоднократно в других своих работах) отмечает С.В. Лурье: “Произошла подмена принципа: место Православия занял гуманитаризм, учение, естественно смыкавшееся с национализмом европейских народов. На той же основе постепенно формировался и русский национализм, который большей частью выражался не прямо, через сознание национального превосходства, а встраивался в рамки исконно русского этатизма.., который, таким образом, лишался своего религиозного содержания и выливался уже в государственный эгоизм.

В свою очередь, эта подмена ограничивала культурную экспансию: получалось, что русские несли в завоеванные страны не столько свое представление о мире, сколько идеи, заимствованные у Запада, отчасти у тех же англичан. То-есть ее роль оказывалась посреднической, а не самобытной. Поэтому естественно, что даже при общепризнанных ассимиляторских потенциях русской культуры, ассимиляция оставалась незначительной. Собственно, русские уже и не доносили до покоренных народов того принципа, которые те должны были по идее (идее империи) принять, его уже почти забыли и сами русские государственные деятели…

И выходило так, что при всей своей разнице в методах и приемах туземной политики англичане и русские достигали сходного результата, потому что все более сближалась их идеологическая база, что для России оборачивалось полным выхолащиванием державного принципа (подчёркнуто мною - Ю.К.).

Это обстоятельство способствовало дальнейшему упадку империи. Не столько ослабление внешнего могущества, сколько утрата внутреннего стержня, духовно-идеологического оправдания своего присутствия на Востоке, что было следствием утраты Россией смысла самой себя, привело к разрушению в устроении огромной территории. Только обретение новой формулы и структуры такого устроения обеспечило в последующие десятилетия взаимодействие России с восточными цивилизациями“xii[xii].

Читать дальше