Неизв. - Оглавление

Присмотревшись к любителям вырезать из единой тысячелетней истории страны понравившиеся им кусочки (я уж не говорю о тех, для кого вся наша история - сплошь мракобесие и отсталость), замечаешь также, что помимо Александры Фёдоровны, Иосифа Сталина есть и ещё одно ненавистное для них явление нашей истории - причём, явление всемирно-историческое и вершинное.

Это Московское Царство и величавый представитель его Иван IV - Иван Грозный.

Кантор про эту проступающую “московскую тоталитарную целину” уже ясно высказался.

А вот как представляет этот период философ Владимир Соловьёв: “Подобно тому, как в IX-XI веках темный патриотизм византийских греков заставлял их видеть сущность православия в квасных хлебах и небритых бородах греческих священников, точно так же в XVI-XVII вв. такой же темный патриотизм московских людей заставил и их видеть существо благочестия в незначительных местных особенностях русского церковного обычая. Эти особенности, каковы бы они ни были сами по себе, становятся неприкосновенною святынею, и на место веры Христовой, вечной и всемирной, в умах этих благочестивых людей незаметно становится “старая русская вера“liii[vi].

Что тут главное? Опять же: “тёмный патриотизм московских людей”.

Что при этом спрашивать с Запада, на котором вот уже как не одно столетие Ивана Грозного воспринимают и подают исключительно как Ивана-террориста.

В эти дни, когда “борьба с международным терроризмом” приобретает гигантский размах, разве возможно иначе понимать и переводить устоявшееся на Западе обозначение грозного русского царя - Ivan the Terrible? Иначе чем как именно террориста, ужасного-преужасного террориста, одного из первых террористов, чуть ли не собрата Усамы бен Ладена?

Латинский корень слова “terrible” - “terror” - обозначает именно ужас и специально нагоняемый страх - странно, почему наши туземные террористоведы, повылазившие из всех щелей после 11 сентября 2001 года, ограничивают свои великонаучные изыскания истоков мирового терроризма лишь народовольцами 19-го века, почему не идут в самое начало - в век 16-й (или уж прямо к Владимиру Красному Солнышку)?..

А ведь слово “грозный” (помните, “Отсель грозить мы будем шведу!”) никак нельзя случайно отождествить со “страшным” или “ужасным”. Нет, нужно обладать уникальным восприятием России, чтобы столетиями грозного царя обзывать ужасным и терророопасным.

Этот, казалось бы, лингвистический казус, демонстрирует устойчивое отношение Запада к нашей истории.

И какое дело Западу до того, что Иван Грозный, представленный в качестве чуть ли не самого ужасного деятеля мировой истории, на деле, как это на многочисленных фактах показывает, к примеру, В.В. Кожинов в “Истории Руси и русского Слова”, “безнадежно “отставал” … от своих западноевропейских коронованных современников”, поскольку “количество западноевропейских казней тех времен превышает русские на два порядка, в сто раз”.

Сам В.В. Кожинов находит удивительно точный ответ на вопрос о том, почему “зловещий лик Ивана Грозного”, который “должен был вроде бы совершенно померкнуть рядом с чудовищными ликами Филиппа II, Генриха VIII и Карла IX”, никак не меркнет, а сам Иван IV “возводится в высший ранг ультратирана и сверхпалача”.

Вадим Валерьянович считает, что “главным виновником этого представления об Иване Грозном как о совершенно исключительном, из всех рядов выходящем тиране и палаче является… сам Иван Грозный, который, например, в 1573 году (то есть через год после отмены опричнины) в своем получившем широкую известность послании в Кирилло-Белозерский монастырь обвинял себя “в скверне, во убийстве… в ненависти, во всяком злодействе”, в том, что он - “нечистый и скверный душегубец”… Вполне естественно было счесть Ивана Грозного непревзойденным душегубцем, если уж он и сам это всецело признает…

К тому же позднее, в 1582 году, Иван Грозный официально объявил о “прощении” (как бы сказали ныне, реабилитации) всех казненных при нем людей и передал в монастыри огромные деньги для их вечного поминания, - по сути дела полностью признав их пострадавшими безвинно…

Ничего подобного никогда не делали западноевропейские властители - современники Ивана Грозного. Не менее характерно и то, что западная Церковь всячески одобряла и благословляла казни; так, сообщает историк, “папа Григорий XIII при известии о “подвигах” Варфоломеевской ночи иллюминировал Рим и важнейшие пункты своей области, выбил медаль в честь этого богоугодного дела и отправил в Париж кардинала Орсини для поздравления “христианнейшего короля и его матери” - Карла IX и Екатерины Медичи“liii[vii].

Но это глубокое и чрезвычайно важное объяснение не отменяет самого западного ненавидящего восприятия Ивана Грозного как чуть ли не исчадия ада и удобного универсального средства объяснения ужасности всей российской истории, вместе с Иваном Грозным и других ужасных русских: “немки” Александры Федоровны, грузина Иосифа Сталина и т.п. и т.д.liii[viii]

Вот и для геополитика В.Л. Цымбурского, любящего Россию, доимперский (“Московский”) и сталинский периоды российской истории оказываются тесно и неразрывно связаны. Для него “большевистский период” является “Второмосковским периодом”.

Но у него эта связь вызвана не тем, что он является “сталинистом” или “грозистом” (так, что ли, станут у нас скоро называть сторонников “культа личности” Ивана Грозного), как, очевидно, и не тем, что он “антисталинист” и пр., а с тем, что его интересует самостоятельное российское действие в мире на основе собственной - а не чужой - истории.

Поэтому В.Л. Цымбурскому и удалось сделать большое научное дело - увидеть, выделить, описать и представить “Московский период” в качестве ключевого явления для российского будущего.

“Для понимания российской геополитики исключительное значение имеет эпоха XVI - XVII вв. - время Московского царства. Царству предшествует “эмбриональная” фаза нашей истории, включавшая пребывание группы русских княжеств под Золотой Ордой, их сплочение, русское участие в разрушении этой евразийской империи. А следует за Царством уже фаза петербургская, когда Россия сцепляется с романо-германской Европой в комплекс, который я рассматриваю как геополитическую систему цивилизаций “Европа - Россия”. Московское царство - ступень между состоянием Северо-Восточной Руси, погруженной в Евразию, и положением России как претендента на звание “европейской державы”. На этой ступени Московия предстает, одним из силовых фокусов ареала, простершегося от Балтики до Дарданелл и жестко структурированного в ту пору внутренним балансом сил и автономным рисунком конфликтных отношений“liii[ix].