Гомзяков Владимир - Belov.indd

Для меня очень важно, что я наконец-то обрел свой собственный очаг, где все устроено так, как мне всю жизнь хотелось. Долгие годы я провел «на чемоданах», болтаясь между спортивными базами, гостиницами, аэропортами, меняя комнаты и квартиры. Даже в том месте, которое с известной условностью можно было назвать собственным домом, я, пока играл, проводил 1 месяц в году.

Уехав из родного города в 17 лет, я так и не прикипел к какому- либо месту, куда меня направляла судьба. Москва стала для меня на многие годы местом моей постоянной дислокации. Безусловно, я люблю Москву, это прекрасный город. В то же время в значительной степени Москва оставалась для меня — как, думаю, и очень для многих — местом работы. Москва — это особый город; она принимает всех, но не всех одинаково с любовью. Как я уже говорил ранее, описывая мои первые годы жизни «в людях», Москва любит победителей.

К сожалению, сейчас от старой Москвы, даже той, которую застал я в начале 60-х, осталось немного. Понятие городской культуры, в первую очередь культуры взаимоотношений между людьми, стремительно девальвируется, отношения становятся сугубо деловыми, бездушными.

Петербург — второй центр России — всегда был мне близок как душа моих родителей и любовь всей их жизни. В то же время перебраться туда жить я никогда не стремился, хотя подобный поворот моей судьбы был возможен, когда из московского «Лестеха» меня пытались перетянуть в Ленинградскую лесотехническую академию, где была и до сих пор остается хорошая баскетбольная школа. Не знаю, почему, но мне всегда казалось, что жить и работать с подлинно высоким качеством в этом городе может только тот, кто в нем родился.

Спортсменом, а позже тренером мне довелось много поездить по всему миру. Пока ты участвуешь в соревнованиях, заграничные впечатления в основном носят функциональный характер — игры, а в советское время — еще закупки. Над нами всегда довлела наша зацикленность на результате, а в этом случае достопримечательности чужих стран проходят мимо тебя, а в остальном — два кольца что в Бразилии, что в России — одно и то же. Я никогда не отличался «низкопоклонством перед Западом». За границей я так же, как и везде, обустраивал «свой угол», т. е. жил, как привык и как считал правильным; не смешивался с окружающей меня средой.

Видимо, недаром говорят: «Где родился, там сгодился». В конечном счете, сам того не планируя, я обосновался в российской глубинке, из которой когда-то в начале 60-х отправился покорять мир. Работа в Перми с первым в новой России по-новому же организованным профессиональным баскетбольным клубом «Урал-Грейт» стала важной и интересной частью моей спортивной карьеры, а заодно помогла мне обрести пристанище.

Провинциальная жизнь в СССР, а затем и в России всегда была отягощена комплексом неполноценности по отношению к столицам. Действительно, нужно признать, что материальное качество жизни на периферии всегда было на порядок хуже. Долгое время жители провинциальной России питались в основном хлебом, картошкой и тушенкой (которую сейчас никто и в рот не хочет брать). Однако духовно люди из провинции (себя в данном случае имею в виду в наименьшей степени) часто оказывались гораздо крепче. Особенно это касается поколения наших родителей, которые перенесли тяжелейшие испытания и сейчас, в свои 80-90, духовно, а подчас и физически более здоровы, чем младшие.

Когда я в конце 90-х переехал на постоянное жительство в Пермь, я впервые после 30 лет жизни в Москве смог соприкоснуться с живой природой, к которой всегда в глубине души сохранял подлинную любовь. Совмещать профессиональные занятия спортом с чем-либо, в том числе с увлечением природой, в принципе невозможно, но тут я понял, что время пришло. Кроме того, в Перми удобная логистика; в течение рабочего дня я успеваю сделать в несколько раз больше, чем в Москве. Мне комфортно в этом городе, хотя и в нем в последнее время начинает преобладать столь ненавистное мне «деловое отношение» людей друг к другу.

Я всегда имел свой внутренний мир, в который не пускал никого, и всегда мечтал иметь «свою крепость», в которой я смогу устроить для себя и своих близких все по собственному разумению и комфорту. Мечта иметь собственный дом, в котором я смогу все организовать по-своему, где я смогу быть сам собой, когда только захочу, усиливалась постоянными стрессами в играх. Вот почему, когда мне представилась возможность как военному пенсионеру получить участок земли под Пермью для индивидуального жилищного строительства, я, не задумываясь, использовал все небогатые сбережения на обустройство дома.

Все в этом доме — от его проекта до планировки участка и разнообразных хозяйственных мелочей — придумано мной, а многое и сделано собственноручно. Когда профессиональные архитекторы помогали мне составлять проект, они пытались мне советовать: «Лучше сделать вот так-то, а так, как вы хотите, нецелесообразно», что вызывало во мне бурный протест: «Я строю этот дом для себя, мне виднее, как целесообразно, а как нет; какое ваше дело?..»

Этот дом — мое семейное гнездо. Для меня всегда были приоритетом человеческие, в первую очередь, семейные отношения; это главное, чем я дорожу сегодня в своем положении. К дому, к земле у меня совершенно особое отношение. Каждый камень, каждое дерево на своем участке я знаю по имени-отчеству, они живут своей собственной жизнью, к которой я отношусь бережно и уважительно.

.С какого-то момента моей жизни своеобразным микродомом для меня стал автомобиль. Реализовать представлявшееся спортсменам высокого уровня право приобрести машину вне очереди было для меня не только вопросом материального благосостояния и уж совершенно точно не вопросом престижа. Мне действительно всегда было дорого это компактное, комфортное для меня и полностью управляемое мною пространство, моя персональная территория.

Благо, что сейчас в России многим доступно приобретение вполне приличных автомобилей самых разных потребительских характеристик и ценовых категорий. Я тоже «эволюционировал» от «копейки» в далеком 1971-м до «Мицубиси Паджеро», на котором с нескрываемым удовольствием езжу уже несколько лет. Автомобиль — это твой надежный друг, который не изменит, не предаст и не подведет, если сам будешь относиться к нему подобающим образом. С учетом моего «высокомерного» характера, который правильнее назвать погруженностью в себя и в свое дело, мне эта возможность всегда была особенно дорога.

Моя жизнь

«Почему я должен жить так, как все?» — вот вопрос, которым я задавался всякий раз, когда меня пытались «подровнять» под общий стандарт, общие представления о жизни. У меня своя философия баскетбола, она сформировалась за счет тонн пролитого на тренировках пота и миллиардов нервных клеток, сожженных в тяжелейших матчах. У меня своя философия жизни, которой я следую с большим или меньшим успехом долгие годы, и менять я ничего уже не собираюсь.