Гарин Олегович - Век Дракона

Он поднял руку. Демон в ответ подняла свои, отступив на шаг.

- Не надо! Вот эта просит прощения! Вот эта не будет больше…

Тело женщины, бывшей некогда Софией Драйден, скрутило в корчах. Колени демона подломились, и она, хрипя, упала на пол. Воздух в комнате сгустился, разрываясь короткими молниями. Авернус медленно отвел руку от руки - и реальность, корежась, поползла за его сухой ладонью.

- Нееет! Только не в Тень! Только не за Завесу! Хозяин..!

По-видимому, близость изгнания придала демону сил. Извернувшись, она вскочила на ноги и с обеих рук запустила в старого мага клубами рассеянного огня. Авернус без труда отклонил направленное на него заклятие, но для этого ему пришлось прекратить поднимать Завесу, и края ее сомкнулись.

Воспользовавшись тем, что мощь Тени уменьшилась, и уже не засасывала ее с такой силой, демон выхватила меч и бросилась вперед.

- Пусть хозяин умрет! Вот эта не отправится в Тень одна. Она заберет с собой его душу!

Авернус вновь вскинул руку. Тело Командора Софии Драйден отбросило к стене направленным заклятием из высшей магии крови. Потом еще, и еще. Взбешенный маг швырял посмевшего поднять на него руку низшего демона о стены и пол комнаты, без труда уворачиваясь от огненных заклятий, что полуоглушенная демон пыталась бросать в него, даже не делая попыток их отклонить. Потуги демона навредить своему бывшему хозяину не имели успеха, и, вероятно, не были для него сколько-нибудь опасны.

Увлеченный расправой, Авернус не услышал раздавшихся позади едва различимых шлепков по полу. Короткий свист за спиной утонул в реве пламени, взблесках молний и взрывах крови, которыми он осыпал полуживую, но еще сопротивлявшуюся демона, а в следующий миг в его груди, от спины к ребрам, словно бы пахнуло холодком.

Невозможная, режущая боль пришла мгновением позже. Уже падая, Авернус успел обернуться, и с силой швырнуть направленным конусом холода в сумевшего подобраться к нему так близко, но еще неведомого врага. Перед его тускнеющим взором мелькнуло перекошенное животной злобой и скверной лицо с оскаленными зубами, и, увернувшись, немыслимым образом сбежавший подопытный вновь обрушил на своего мучителя уже умытый его кровью клинок. Меч он держал двумя руками и так, словно у него были сломаны все пальцы.

Старый маг вскрикнул, и тут же захрипел, когда покинувший его тело меч вонзился снова - в горло. Насевший подопытный в тупой ярости еще несколько раз всадил меч в сморщенную шею старика, почти откромсав голову от туловища. Потом скатился с распростертого трупа, размазывая кровь по лицу. И - замер, на четвереньках, тяжело дыша. Мешаясь с кровью, с его кривящихся губ слетала тягучая слюна.

Лежавшее у стены тело шевельнулось. Вурдалак медленно повернул голову туда. Избитая и обожженная демон попыталась приподняться на локтях. Она бросила взгляд на мертвого хозяина, и на лице ее появилось выражение радостного удовлетворения.

- Ты убил его! Убил старого Авернуса и освободил… вот эту. Вот эта благодарит тебя! Я…

Вурдалак издал рычание, перешедшее в громкий рев, и стремительно кинулся вперед. Меч он бросил у тела мага. Налетев на скованного оскверненной плотью демона, он вцепился скрюченными пальцами в ее глотку и зубами вырвал кусок мяса из горла. Демон визжаще взвыл, вызывая огонь на рвущую ее голыми руками и зубами тварь, но после поединка с магом, сил у нее оставалось немного. Разорвав хрипящее горло, вурдалак метнулся к оставленному мечу и, звеня по полу, притащил к подергивавшемуся демону. Обеими руками приподняв за рукоять, подопытный Авернуса что было силы всадил измаранный в крови клинок в изъеденный скверной лоб бывшей Командора.

На миг тело демона выгнулось - и обмякло. Вурдалак выпрямился, присев на пятки. Он тяжело и хрипло дышал, уже не вытирая потоков спеченной скверны, крови и плотских соков, в которых были вымазаны его лицо, грудь и руки. Потом медленно поднялся и, спотыкаясь, пошел прочь, шатаясь и придерживаясь за стены.

Реальность смазывалась перед глазами, то вытягиваясь, словно слюна, то сжимаясь до едва заметной точки. Ноги несли его - куда, он не знал, и думать об этом было гораздо тяжелее, чем идти. Он и так очень много думал в последнее время, и это отнимало все внимание и выпивало силы. Поэтому, он просто шел - он точно помнил, что ему нужно куда-то идти, и это - очень важно для чего-то. Для чего-то…

Комната, в которую он пришел, оказалась последней - дальше идти было попросту некуда. Однако ощущение, что он не дошел, и идти по-прежнему нужно, все равно не давало покоя, беспощадно мучая его и без того истерзанное сознание. Истерзанное чем? Он не помнил. Он ничего не помнил, кроме того, что нужно идти, и что если он не дойдет, случится что-то очень, очень страшное. Страшнее чем то, что только что произошло где-то там, позади, за пределами этой комнаты.

Тяжесть, давившая куда-то и чему-то мешавшая, усугублялась сильной болью во всем теле, и в особенности - в руках и зубах. Подняв руки так, чтобы их видеть, он тоскливо завыл - кто-то перекрутил его кисти, заставив их потемнеть, и зачем-то сломал почти все пальцы, скрюченные и черные.

Нужно было еще посмотреть рот. Оглядевшись, он увидел у стены круглое и блестевшее так, что в нем можно было бы даже немного увидеть отражение. С трудом, он поднял это перед собой и, в лившемся из окна тусклом зимнем свете, вгляделся в то, что показала ему круглая поверхность.

Щит со звяком упал на пол. Вурдалак замычал, прижимая стиснутые черные кулаки ко лбу. Боль навалилась с новой силой, но теперь в этой боли было что-то еще. Что-то, что не давало покоя больше, чем предыдущее чувство недовыполненного долга. Это что-то было сильнее, много сильнее, чем его почти погасшее сознание, оно могучим потоком вливалось в измененное тело, вытесняя остатки разума, заменяя его собой. Подопытный чувствовал, что его неудержимо влечет куда-то, влечет ласково и сладко, упорно и неизмеримо властно. Этот зов был сильнее, чем что-либо, когда-то слышанное им, сильнее всего на свете… Зов?

Зарычав испуганно и яростно, он пнул лежавший перед ним щит, ушиб пальцы и разозлился еще больше. В ярости сбросил стоящие у стены изъеденные ржавчиной доспехи, опрокинул полку, ссыпав на пол что-то мелкое и бряцавшее, и, не найдя больше ничего, на чем можно было бы выместить свои бешенство и страх, бросился к стоявшему у дальней стены столу, на котором лежал чей-то походный мешок.

Тесемки поддались неожиданно легко, и от удара о стену отброшенный мешок вывалил сразу половину разлетевшихся по комнате вещей. Подвывая, вурдалак вцепился в него, желая разметать остальное, и вдруг запнулся взглядом о едва приметный в истоптанной пыли крученый многоцветный шнурок.