Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– Что смотришь? – довольно ухмыльнулся Феодор. – Думаешь, легко было отыскать подобного красавца? Не одну трупную яму объехал!

Лешка с уважением посмотрел на тюремщика, юноша уже догадался – зачем труп. И впрямь…

– Помоги вытащить… Оп… Тяжелый, гад!

– Черт! Кровью измазался!

– А ты думал – он своей смертью помер? Так нет – порезал кто‑то в ночной драке. Давай его сюда, во‑он к той лестнице, за кусточки… Опускай… во‑от… Теперь подожди‑ка!

Феодор живо сбегал к телеге и вернулся уже с арбалетом. Уперев ногу в стремя взвел тетиву, наложив короткую стрелу… Похвастал:

– Такая же, как и у Арминия‑стражника.

Прицелился, и – оп! – ловко всадил стрелу в сердце трупа.

Посмотрел и, видимо, оставшись вполне доволен делом своих рук, повернулся к Лешке:

– А теперь слушай, что будешь делать…

Пройдя мимо бушующей у бани толпы – а дело там явно шло к хорошей драке, только вот – кого бить – пока не знали – Алексей оказался как раз напротив стражников – тех самых, что привел с собой тюремщик. Немного помаячив, прошел чуть вперед, так, чтоб можно было ринуться в кусты, и застыл в ожидании. Где ж, черт побери, Феодор? Ага, вон он, едет! Вот поставил повозку рядом с воинами, соскочил, крича и размахивая руками… Пора!

Лешка выбрался на открытое место.

– Вон он, вон! – показав на него пальцем, что есть мочи заорал тюремщик. – Стреляйте в него парни, стреляйте! Уйдет!

Не дожидаясь дальнейших событий, юноша резво бросился бежать. Над самым ухом просвистела арбалетная стрела – болт – и озлобленно задрожала, воткнувшись в толстый ствол дерева. Лешка со всех ног помчался к развалинам – этак и в самом деле убить могут! Промчался мимо лежащего трупа, зашвырнул в кусты плащ и, обогнув заброшенное здание, выбежал прямиком к бане, где уже шла хорошая свалка. Досталось и Лешке – тут, кого молотить, не разбирали!

– Дай ему, дай, Никомед! Пусть знает, как воровать воду!

– Отойди, гад проклятущий!

– Кто – гад? Я – гад?! Люди – слышали?! Н‑на!

– А‑а‑а! А‑а‑а! Помогите!

– Пни его, Никомед, пни!

– Да бей сильнее!

– А‑а‑а!

– Ах, ты кусаться?!!!

Юноша вырвался из толпы немного помятым и поцарапанным, но все же весьма довольным. Ну, Феодор! Кто бы мог подумать?

Через пару десятков минут молодой человек, весело насвистывая песню группы «Ария» «Я свободен», деловито шагал в сторону Пятибашенных ворот по людной и широкой улице. Именно там, у ворот, и находился дом Георгия. Родной…

Все мы умрем, человеки, и нету такого, кто жребий

Знает свой смертный и то, будет ли завтра он жив.

Паллад

…дом.

Да, родной, ибо больше никакого другого у Лешки не было.

Вот она, знакомая ограда. Вот сад – такой же запущенный, как и год назад – вот крытая черепицей крыша.

Подойдя ближе, юноша замедлил шаг, охваченный нехорошим предчувствием. Что‑то было не так! Распахнутые настежь ворота, левая створка висит на одной петле и, раскачиваясь на ветру, жалобно поскрипывает… Ага! Вон оно что! Сразу‑то и не заметил, а вот сейчас разглядел – «Продается» – надпись небрежными красными буквами у самых ворот, на ограде. Продается? Интересные дела… Что, коммерческие дела Владоса пошли прахом? Так дом‑то не его, Георгия. А Георгий – монах, у него‑то какие могут быть трудности?

Зайти! Вот прямо сейчас зайти и узнать. Жаль только, одежонка не ахти, ну да черт с ней.

– Будьте здоровы! – войдя во двор, громко произнес юноша.

Ему повезло – входная дверь сразу же приоткрылась, и на улицу выглянул заспанный парень в короткой летней тунике и куцем плащике, судя по одежке – мелкий служащий какого‑нибудь имущественного ведомства.

– Интересуюсь, за сколько продается дом? – слегка поклонился Лешка.

Парень сразу же напустил на себя важный вид – и в самом деле, служащий – и, почесав кудлатую голову, ответил, облокотясь о дверной косяк:

– А вы что же, хотите купить?

– Может быть. – Юноша усмехнулся: – Если устроит цена.

Служащий скептически осмотрел Лешкину одежду:

– Вряд ли она вас устроит… Пять тысяч злотых монет!

– Пять тысяч… угу… – Юноша сделал вид, что задумался. – А кто продает?

– Комитет государственных имуществ.

– А… А прежние хозяева где?

– Где? – Парень внезапно расхохотался. – Известно, где…вернее, как раз – неизвестно. Наделали долгов и сбежали!

– Но… – Лешка удивленно поднял брови. – Я знаю, что этот дом принадлежал духовному лицу…

– Ну да, – согласно кивнул служащий. – Одному монаху из монастыря Хора. Но монах с полгода назад переписал его на некоего коммерсанта, Владоса… ммм… Прозвище запамятовал. Рыжий такой…

Лешка вздрогнул:

– А где он сейчас?

– Я же объяснил – неизвестно. – Парень пожал плечами. – А если вы хотите договориться о цене, можете подойти в приемные дни в секрет госимуществ, к господину Магнезию Авдею, гипологу.

– А он что‑то знает о прежнем хозяине?

– Вряд ли.

Облом!

Вот это грубоватое слово было здесь как нельзя более уместно.

В рассеянности Лешка вышел за ворота и, подумав, направился к монастырю у церкви Хора, располагавшемся на северное окраине города, недалеко от Влахернской гавани. Влахернская гавань… Именно здесь они когда‑то купались с Ксанфией, потом катались по городу в ее лаковой белой коляске, целовались… Нахлынувшие воспоминания накрыли юношу с головой, словно волны – бирюзовые, нежно‑изумрудные, палевые – словно разноцветные, сверкающие расплавленным солнцем, брызги, отражающиеся в синих девичьих глазах… Как тогда, в гавани…

Погруженный в собственные мысли, Лешка нос к носу столкнулся с каким‑то знакомым стариком в грязном рубище и, уже пропустив его мимо себя, вдруг, вспомнив, обернулся. Старик‑то был не кто иной, как турецкий шпион Леонидас Щука, из‑за которого Лешка едва не обрел на свою голову большие неприятности. Впрочем, неприятности – это еще мягко сказано! Если б не хитрость самого Лешки, да не алчность тюремщика Феодора, еще не известно, как бы все оно еще вышло?!

А старик, наверное, может быть полезен… Нет! Нет! Нет! Ведь еще Филимон Гротас – честнейший, преданный своему делу, следователь – обмолвился, что его люди давно следят за стариком. И не берут его, поскольку хотят выловить более крупную рыбу… Да, это так. А раз так, надо не следить за Леонидасом, а бежать от него куда глаза глядят!

Рассудив так, Лешка поспешно свернул за угол, оказавшись на узенькой, усаженной тенистыми платанами, улочке, тихой и милой, застроенной невысокими домиками, окруженными чистенькими выбеленными оградами. В конце улицы маячили мраморные колонны портиков, за ними виднелась старая красно‑коричневая стена Константина, местами давно уже обвалившаяся от времени, а чуть дальше, за стеной, на фоне голубого неба, сверкали золотые кресты церкви Апостолов. Там, в том районе, в доме своего опекуна, протокуратора государственного секрета богоугодных заведений преподобного Иоанна Дамаскина господина Андроника Каллы, жила Ксанфия… Ксанфия…