Алёна Половнева - Хюльдра

Ректорша побагровела лицом.

- Ты знаешь, что мне там сказали? – начала она тихо, но готовясь вот-вот взорваться, - мне там сказали, что нехорошо ректору такого уважаемого учебного заведения допускать у себя постановку спектакля, очерняющего Ленина и весь советский период! Да еще и с матюками!!!

- Ах, вот оно что? – Нина вскочила со стула, - замшелый авторитет попрали? Как его памятник с Главной площади убирать, так тут они первые, а в театре – ни-ни, не очернять? Кого сейчас волнует чистота этого вашего Ленина?

- Меня! – ректорша тоже вскочила и пригвоздила Нину указательным пальцем, - меня волнует то, что от тебя одни проблемы!

- А вы оставьте мне ванну, я в ней прямо на сцене вашего Ленина и отмою! Хотите? У нас, по-моему, даже где-то бюстик завалялся…

Ректор внимательно посмотрела на разгоряченную Нину и ткнула пальцем в дверь, ведущую в смежное помещение – зал для заседаний, которым давно уже никто не пользовался.

- Пройдите туда, - велела ректорша, - там вас ждут соответствующие люди. Вот с ними и обсудите свою политическую позицию! После зайдете ко мне и подпишите заявление по собственному!

- Ой, да и пожалуйста! – воскликнула Нина и рванула старую дверь на себя. Она была слишком зла, чтобы осмыслить происходящее и трезво оценить потери, которые она понесла в этой битве.

Нина зашла в пустую комнату и даже не успела удивиться, как услышала, что за ее спиной щелкнул замок и звякнул ключ. Она обернулась и столкнулась нос к носу с тем, кого хотела бы видеть меньше всего. С Ленивцем, прячущим в карман старый ключ, которым только что замкнул ловушку, так ловко расставленную им для Нины. Еще полторы недели назад, завидев этого человека, Нина упала бы на пол, задыхаясь, но теперь ее прежние эмоции заменили ярость, злость и принципиально новый оттенок характера Нины Смоленской – жажда мести.

- Ах, ты гад! – заорала она кулаком со всей силы вмазала по лицу Ленивца.

Нинина правая кисть взорвалась болью. Она потрясла ею, одновременно увидев, что ее удар не нанес никакого видимого вреда врагу, и тогда Нина, которой ярость застила глаза, осмотрела захламленную комнату в поисках подручных материалов. Ближайшим и достаточно устрашающим предметом для самообороны оказалась поломанная деревянная вешалка. Нина схватила ее и отгородилась от Ленивца, попытавшись ткнуть его, как разбушевавшегося циркового тигра. Тот ловко отскочил.

- Нина, пожалуйста, вы поранитесь…

- Я тебя сейчас пораню, ублюдок, - мрачно пообещала Смоленская. Злость уходила, уступая место страху.

- Нина, я не причиню вам вреда, - сказал Ленивец ласково и поднял руки вверх, будто беглый грабитель, собирающийся сдаться властям.

Силы покинули Нину. Она отодвинула от старого и пыльного стола для заседаний такой же старый и пыльный стул и упала на него, уронив руки на колени. К тому же, Нина решила, что он действительно не сможет причинить ей вреда здесь. Ректорша, конечно, дура, но вряд ли она подпишется участвовать в убийстве или другом насилии.

- Мне просто нужно с вами переговорить, - объяснил Ленивец. Он сел напротив нее, и было заметно, что он старается не совершать резких движений.

Нина молчала, глядя на пыльные разводы на разделявшей их столешнице.

- Вы отказались говорить со мной на стадионе, - напомнил враг, - в другом месте поймать вас чрезвычайно затруднительно. У вас плотный график, новая пьеса, я понимаю…

- И поэтому вы решили меня запереть, - сказала Нина.

- Не подумайте дурного, - Ленивец манерно махнул ручкой, - просто я стал невольным свидетелем вашей хм… ссоры с Лидией Михайловной. Я не подслушивал!

Его мордочку озарила извиняющаяся улыбка.

- Говорите, - велела Нина устало. До нее только что начало доходить, что она потеряла работу.

- Я услышал, что вам дают расчет, - начал он деловито, - поэтому спешу вам предложить работу. Хорошую, высокооплачиваемую, которая, однако, не отнимет у вас много времени. Вы сможете ставить ваши спектакли и, возможно, даже найдется возможность обеспечить вам репетиционную базу…

Нина взглянула на собеседника. Тот не шутил.

- Я вам уже писал об этом. Работа носит специфичный характер, поэтому я представился в письме Еленой…

- Театральная проститутка? Помню, - размеренный гундеж Ленивца усыплял и притуплял бдительность.

- Вовсе нет! – воскликнул он, - вам не придется занимать ничем предосудительным, лишь ставить мини-спектакли и учит девушек и юношей держать себя на публике и на сцене. Обучать их основам актерского мастерства. Но не скрою, представления имеют эротическую направленность.

- Испытания для новобранцев «Нового века»? – к Нине возвращалась способность ехидничать, - по-прежнему калечите юные умы?

- Ну, что вы! – засмеялся Ленивец и достал блокнот и ручку. И то, и другое было сувенирной продукцией, но ни название, ни логотип Нина раньше не видела. – Но если говорить откровенно, то все талантливые, активные и успешные молодые люди города Б так или иначе касаются «Нового века». Но самые-самые состоят вот из этой организации…

Ленивец постучал пальцем по логотипу, что украшал обложку его блокнота, после чего вырвал из него листочек и принялся что-то набрасывать. Нина смотрела на его круглую голову и аккуратно завязанный галстук и боролась с отвращением. И искушением стукнуть его чем-нибудь тяжелым.

Он протянул Нине листочек с адресом и набросанной схемой проезда. «Независимое объединение разнопартийной молодежи «Доброволец», - прочитала Нина название организации.

- Здесь послезавтра в десять утра состоится первый кастинг, - пояснил Ленивец, - вы сможете осмотреть базу и непосредственно поучаствовать в отборе, с удовольствием выслушаем ваши рекомендации. После мы сможем с вами поговорить более обстоятельно. Понимаете, да? Время работы, оплата, специфика обучения, и, конечно же, конфиденциальность. Деньги любят тишину.

Ленивец повторил фразу, которая неприятно резанула Нинин глаз еще в его письме от имени Елены. Но теперь именно эта фраза вернула ей самообладание.

- Я не дура, - сообщила она надменно, - я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь затянуть меня в нелегальный бизнес. Я понимаю, что вы пытаетесь все представить так, будто вы мне доверяете. Я понимаю, вы сулите большие деньги и обещаете площадку, чтобы привлечь меня в союзники. А в союзники вы меня хотите привлечь, потому что помните, что ночь на 26 июля я провела практически в сознании. Я знаю ваши тайны, и вам меня проще прикормить, чем убить.

Нина старалась казаться спокойной, но внутри она съежилась до размеров мячика для пинг-понга. Ее одинаково страшила и перспектива быть убитой, и перспектива вести дела с «Новым веком».

Ленивец улыбался.