Алёна Половнева - Хюльдра

- Это больно и страшно. Но мы должны находиться с ней рядом, - говорил Вася-старший.

- Да, знаю, папа, прости, - грустно отвечал Вася-младший.

Едва за ними закрылась дверь, Алиса ломанулась прочь из туалета. Она бежала так быстро, что воздух, пропитанный запахом мочи, антисептика и страданий, свистел у нее в ушах.

Алиса очнулась только у центрального офиса «Нордбанка»: ей вдруг перестало казаться, что за ней кто-то гонится. Здесь она остановилась и согнулась пополам: живот все еще болел. И паника, и боль – все это принадлежало не ей, а ее сестре. Как и ключ от одной из ячеек в этом банке.

Алиса вошла внутрь, продемонстрировала служащей ключ и на автомате велела проводить ее к ячейке. Она отвечала на какие-то вопросы, которые даже не отпечатались в ее мозгу.

Оставшись один на один с целой стеной маленьких дверец, Алиса сначала не поняла, что нужно делать. Потом забыла номер ячейки, как и то, что требуемый номер написан на бирке ключа, что она сжимала в руке.

Алиса не понимала, затуманен ли ее рассудок горем или она все еще чувствует растерянность, которую вытащила из Анфисы.

Собрав волю в кулак, она отперла нужную дверцу и вытащила прямоугольник в алюминиевом корпусе. Это был жесткий диск.

В тот момент, когда Алису тошнило в туалете, в палате Анфисы Заваркиной происходило кое-что странное. Температура поднялась на несколько градусов, а жалюзи, повернутые так, чтобы пропускать совсем немного света с улицы, заколыхались, хотя в палате не было никакого движения воздуха.

Правая рука Анфисы едва заметно дернулась. За ней – левая. В следующее мгновение обе руки, которые еще минуту назад лежали безжизненными веточками поверх одеяла, принялись пальцами загребать и отпускать воздух. Анфиса методично сжимала и разжимала кулаки, будто кисти были ее вторыми легкими, которыми она изо всех сил пыталась компенсировать недостачу кислороду, которую устроили ей первые. Когда она выпрямляла пальцы, то было заметно, как по каждому пальцу пробегает судорога.

Губы Анфисы, сухие и потрескавшиеся, исказились в мучительном оскале, а тело выгнулось дугой, словно кто-то невидимый и сильный подхватил его под поясницу и резко дернул вверх. Изо рта вырвался безмолвный крик, и она снова упала на кровать.

- Это больно и страшно. Но мы должны находиться с ней рядом, - донесся до ее ушей голос ее убийцы, ее любимого мужа.

- Да, знаю, папа, прости, - грустно отвечал ему ее сын, ее маленький обожаемый Васенька.

К Анфисе Заваркиной вернулась память, и заработали органы чувств, но тело было по-прежнему неподвижно.

- О, Господи! – испуганно воскликнул Вася-младший.

- Не бойся, она еще жива, это пульсоксиметр соскочил, - успокоил его Вася-старший. Он снова закрепил на Анфисином указательном пальце пластмассовую прищепку. – Хм, странно.

- Что?

- Все параметры в норме! – Заваркин-старший щелкнул кнопкой на задней панели монитора, и он снова стал издавать звуки.

В его голосе было столько радостного удивления, что Анфиса рассмеялась про себя.

- Скучал, мерзавец? – подумала она, - не будешь больше мне в пузико ножом тыкать?

К Заваркиной вернулось ее привычное мировосприятие, смешанное со страхом остаться навсегда заточенной в этом теле: оно по-прежнему ее не слушалось. Ее затопил адреналин, и следующее, что она услышала – это учащающийся писк кардиомонитора.

- Мам? – позвал Анфису ее сын. Он наклонился к ней, и она почувствовала его свежее дыхание и тепло, исходящее от его разгоряченного личика.

- Я здесь, мой сладкий, - проворковала мысленно Анфиса, - я сейчас очнусь…

- А где Алиска? – поинтересовался вдруг Вася-старший.

Алиса Заваркина вернулась в квартиру на Dronningens gate 15. Она помнила, что там был лэптоп, у которого еще был usb-порт, и где-то там же, в коробках, валялись нужные кабели.

Она снова чувствовала себя здоровой, хоть и смертельно уставшей. Борясь с желанием сорвать целлофан, который предохранял матрас на кровати от пыли, и упасть вздремнуть, даже не расстилая постель, Алиса достала компьютер, нашла usb-кабель, подходящий к таинственному жесткому диску и решительно воткнула его в гнездо.

Алиса открыла папку диска и увидела видеофайлы. Много видеофайлов, отсортированных по папкам с датами. Приблизительно один терабайт относительно легких видеозаписей. Наугад ткнув в одну из них, Алиса увидела церемонию принятия новичков в движение «Новый век».

В ее руках был компромат на несколько тысяч жителей города Б.

В этот момент Алиса почувствовала, что она не одна. Она закрыла глаза.

«Привет, Заваркина».

- Привет, Заваркина, - подумала Анфиса.

«Ты умерла?».

- Похоже, что я еще жива, - сделала вывод Анфиса.

Большой Вася, в которого показатели жизнедеятельности жены вселили безумную надежду, побежал за врачом. Маленький Вася схватил Анфису за руку, прижал ее к своей груди, наклонился к уху матери.

- Мам, очнись, прошу тебя, очнись, - шептал он, и его слезы стекали со щек прямо Анфисе в ухо. Было мокро и щекотно.

Она сделала усилие, подняла руку и погладила сына по вихрастому затылку. Рука тут же обессилено упала на живот, словно выполнив свою дневную рабочую норму. Кожа больше не была желтой.

- Мама! – закричал Вася.

Анфиса открыла глаза.

Склеры тоже больше не были желтыми. Напротив, белки были белыми-белыми, отчего радужка казалась зеленой, как молодая лягушка. Щеки покрылись слабым розоватым румянцем, а губы, еще полчаса назад растрескавшиеся, словно земля в Аризоне, были здоровыми, наполненными цветом и готовыми растянуться в улыбке.

- Молчи, - строго велел маленький Вася и попытался нахмуриться для «сурьезу», - тебе нельзя говорить, у тебя в горле трубка два года торчала.

Анфиса с улыбкой кивнула.

Старший Заваркин стоял в дверях палаты и по его небритым, изможденным почти двухлетним испытанием щекам, струились слезы. Рядом с ним стоял доктор, отключавший аппарат. Он был настолько поражен случившимся с его пациенткой, что забыл закрыть рот. За их спинами, казалось, маячила вся больница, собравшаяся поглазеть на чудо. Но Анфиса смотрела только на сына.

«Ты простишь его?».

- А у меня есть выбор? – усмехнулась Анфиса про себя, - если не прошу, то он меня подушкой прям тут и додушит.

«О, Один, опять этот сарказм! А если серьезно?».

- Если серьезно, то смотри, - велела Анфиса и в голове у Алисы завертелись разноцветные картинки из воспоминаний.

Пятилетний важный Вася-старший дарит маленькой испуганной Асе печенье.

Следующий кадр, и вот они смеющиеся школьники, укрывшиеся на чердаке школы Святого Иосаафа, чтобы покурить. Их первый поцелуй: Анфиса нежно проводит языком по верхней Васиной губе. Картинка сменилась: желтый свет фонаря падает на смятую постель и два переплетенных обнаженных тела – ночь, когда они зачали сына. Хлоп! Подвал дома в Блэкхите: Ася гладит Васю по бритой голове. Он одурманен эликсиром 26.