Прошли пару темных прохладных коридоров с гладким блестящим паркетом, стены которых сплошь были увешаны картинами, поднялись по лестнице с бронзовыми перилами, на которой старик, стукая огромными ботинками, оставлял ошметки высохшей грязи, и остановились перед массивной дверью нежных красноватых оттенков. Крепкий черноволосый мужчина стукнул три раза костяшкой указательного пальца, и сразу же послышался из-за двери энергичный баритон: – Давай, давай, пускай их, пусть заходят! Грубо толкнув локтем проводника, старик сам открыл дверь и вошел, на ходу подтягивая свои мешковатые кальсоны. За ним, шурша плюшевыми тапочками, неуверенно последовал молодой покупатель недвижимости. Им навстречу, мелко переступая, уже шел полноватый человек примерно такого же возраста, что и мужчина, решивший сделать выгодные вложения. Ослепительно блистая великолепным белым галстуком, облаченный в кремовый костюм и персиковую рубашку, источая приятный аромат дорого одеколона и сигар, он подошел к лохматому старику, почтительно протянул руку ладонью вверх и слегка улыбнулся одними лишь пухлыми розовыми щеками. – Здравствуйте, Сергей Константинович! Я ждал вас. Очень рад вас видеть! – Здравствуй, здравствуй, дорогой Павел Панфнутьевич, – ответил старик, рассеянно оглядывая кабинет «знакомого риэлтера» и забыв подать ему руку. Кабинет был чрезвычайно приятен. Из высоких, удивительно прозрачных окон открывался вид на густой сосновый лес. На массивном красноватого цвета деревянном столе серебрилась ручка поверх нескольких листов чистой бумаги, на краю лежали две толстые папки с обложками из черной кожи. Никакой компьютерной техники и даже телефона не было на столе. На стеклянных полках вдоль одной стены расположились в изобилии книги, все без исключения довольно толстые и в черных переплетах. Около другой красовались шоколадом кожаный диванчик и глубокое кресло, рядом с ними поблескивал стеклянный столик с кофейником. Но самым приятным в кабинете был простор. Здесь можно было бы спокойно, разбежавшись от окна, сделать серию акробатических прыжков и приземлиться на диванчик. Единственной странностью в кабинете были произведения искусства. Например, в ближайшем углу рядом с дверью стояла мраморная композиция тонкой работы: юноша держал в вытянутой правой руке за шкирку маленькую собачку, а левую руку согнул, глядя на часы; задние лапы собачки опутало щупальцами некое чудовище, напоминавшее осьминога, и готовилось уже запустить изогнутые острые клыки в ее бок. Две огромные картины маслом занимали почти всю правую стену. Одна изображала ночной автомобильный мост, где среди оранжевых огней освещения и плотного потока машин, можно было разглядеть одинокую хрупкую фигурку пешехода. На другой картине был изображен цех, в котором десятка два людей сидели за станками, согнув спины, и что-то мастерили, а кое-где стояли охранники в камуфляже с автоматами. Было в кабинете еще несколько статуэток на полках и маленьких картин, не менее странных Павел Панфнутьевич, по словам старика, «знавший меру», безмерно долго стоял с протянутой рукой, но так и не дождался ответного жеста. Наконец он опомнился и со словами «Рад приветствовать вас, обращайтесь ко мне просто – Павел» протянул руку мужчине в плюшевых тапочках, держа ладонь вертикально. Мужчина в тапочках не замедлил ответить рукопожатием, про себя восхитившись приятностью мягкой, теплой и сухой ладони Павла Панфнутьевича, и ответил: – Я монтер путей, спасибо за гостеприимность. Павел Панфнутьевич помолчал некоторое время, не отпуская руки мужчины в плюшевых тапочках. – Это непохоже на имя: «монтер путей», – наконец произнес он, отпустил руку собеседника и пристально посмотрел ему в глаза. – Это не имя, это моя профессия. – Вы железнодорожник, значит? – Павел Панфнутьевич несколько раз моргнул, потом улыбнулся легонько. – Не придуривайся, Паш, – продолжая разглядывать картины, бросил старик. – Ты прекрасно знаешь, кто перед тобой. Повисло молчание, Павел Панфнутьевич раза два переступил с ноги на ногу, потом пригласил гостей, указывая жестом в сторону кофейного столика: – Присаживайтесь, господа. Растрепанный старик ответил ему, пристально глядя на две большие картины: – Нехило ты их отделал. – Кого? – изумленно обернулся Павел Панфнутьевич. – Интерьеры свои, – бросил старик, прошел мимо хозяина и плюхнулся на диван. Павел Панфнутьевич тронул свой ослепительный шелковый белый галстук и сказал негромко: – Дорогая, будьте добры угощение для нашего самого дорогого гостя. После чего усадил на диван монтера путей, а сам устроился в кресле по другую сторону кофейного столика. – Как поживаете, мой дорогой, что у вас нового? – дружелюбно обратился Павел Панфнутьевич к старику. – Слушай, давай к делу перейдем сразу, ладно? – ответил старик. – Хорошо… – растерялся Павел Панфнутьевич. – Чем я могу быть полезен? – сказал он после паузы. – Ничем. Просто привел тебе клиента по недвижимости, но есть нюанс насчет валюты. Монтер путей безмерно могущественный теперь и платить будет соответственно. – А-ах, – выдохнул Павел Панфнутьевич и кашлянул несколько раз, высоко поднимая при этом брови. Дверь в кабинет открылась, и, держа двумя руками большой поднос, впорхнула молодая светловолосая женщина невысокого роста. Она принесла с собой сладкий запах духов и крепкий аромат кофе; ловко забрала серебристый кофейник с чашкой и поставила на столик новый, приятно дымящийся. На столике появилось также блюдо с пирожными, тарелка с миниатюрными сандвичами, кувшинчик сливок, корзинка фруктов, плоская серебристая фляга, три белых фарфоровых чашки на блюдцах, серебряные ложечки, хрустальная сахарница. Павел Панфнутьевич вдруг очнулся от задумчивости, на мгновение чуть-чуть надул щеки, потом обратился к девушке: – И еще будьте добры мои текущие предложения по недвижимости. – В Москве? – уточнила девушка. Павел Панфнутьевич вопросительно посмотрел на старика, а тот, в свою очередь, глянул на монтера путей: – Ты недвижимость в Москве хочешь приобрести? – Да. Девушка, не двигаясь, дожидалась распоряжения хозяина. – Дорогая, да, принесите, пожалуйста, мои предложения по недвижимости Москвы… – Павел Панфнутьевич помолчал немного, держа рот приоткрытым, и добавил задумчиво: – Да-а. – Сергей Константинович, вы будете кофе с коньяком или со сливками? – поинтересовался он, взявшись за кофейник, как только девушка закрыла за собой дверь. – Я буду коньяк без кофе, – ответил старик, забрав со стола серебристую флягу. – И еще я буду курить. Павел Панфнутьевич ловко извлек с нижней полки столика ящик сигар и любезно открыл перед стариком. – Сами это курите, – ответил старик и задымил «Примой», четко соблюдая методу: запивая каждую тягу коньяком и только потом выпуская через ноздри остатки дыма.
Читать дальше
