Неизв. - i_724f9bdd7ce0f8ea

VIII

, за рулем которого – могущественный волшебник Сергей Константинович с вечной сигаретой «Прима» в зубах. Тогда пришла в голову мысль, что не мешало бы еще водки. Но сил вставать не было. Голос по радио продолжал: «Как и должно было случится, однажды появился пылающий человек, который вырвал сердце из груди и связал всех королей и князей цепью своей страсти». Вдруг повествующий голос замолчал, и на его месте возник другой, потоньше и помоложе. Он командовал: «Значит так, плетку и намордник у него на поясе вижу, цепь страсти тоже вижу… быстро прилепили на нее табличку… так, зажигайте, так, пылающий человек пошел, пошел, пошел… стоп, снято!.. Э-эй! Тушите его, блин, тушите!» «…и все вместе, народы цветущих просторов многие десятилетия ценой крови и слез строили огромный Замок. Лучшие волшебники плели непроницаемый для ужаса купол над ущельем, бодрствуя дни и ночи напролет и лишь изредка урывая себе несколько часов глубокого сна». Вклинившись на этот раз, второй голос был уже громче. Он, заставив замолчать рассказчика, прокомментировал: «Не так все было. Они, стоя на коленях, упрашивали: «уважаемый ужас будьте так добры, не проницайте», а ужас отвечал неторопливым баском: «да, конечно, расценки у нас такие…». Едва он закончил, рассказчик продолжил: «Лучшие мастера заливали фундамент и возводили своды – своды из самого крепкого камня в цветущих просторах. Лучшие воины, бесстрашные, разучившиеся…» – «держать меч» (вклинился ехидный голосок) – «…чувствовать боль, еженощно отражали набеги адской твари…» – «тварь набежала на нас, потоптала и отбежала» (не унимался комментатор) – «…на южном конце ущелья. Когда Замок встал во весь рост, держа в руке непробиваемый щит и сияющий меч». Но второй голос вклинился снова: «эй, уймите там его с его метафорами!». Первый голос немного нервно, как показалось, монтеру путей, продолжил: «Когда он вознесся к небу остриями башен, сравнявшись в высоте с заснеженными вершинами гор, и заслонил все ущелье, в цветущих просторах наступил мир и спокойствие. Многие столетия потом ужас безнадежными волнами бился где-то внизу об основание крепких стен. Многие столетия слагались песни и легенды о чудесном Замке и его гарнизоне. Каждый в гарнизоне знает свое место, определенное с начала службы на долгие годы, и благоговеет перед своим трудом. Вместе они – слаженный механизм…» – снова в эфир ворвался второй голос, на этот раз – с жизнеутверждающей песенкой: «There’s no case too big, no case too small, when you need help just call! Ch-ch-ch-Chip ‘n Dale! Rescue Rangers! Ch-ch-ch-Chip ‘n Dale! When there’s danger!» note 1 , – а первый голос старался не обращать внимания на это и продолжал еще более серьезным тоном, чем раньше: «…который никогда не позволит больше ужасу просочиться через долину и причинять бедствия…» – вдруг из радиоприемника послышался треск и шипение, звук бьющегося стекла и приглушенная матершина; вскоре над ней возвысился второй голос: «Уберите пылающего человека! Уберите! И потушите его, наконец!! Какое, к …ной матери, сердце?! Какой осел дал ему прикурить?! Я вас всех уволю, черти!» – первый голос начал было: «Однако пришло время», но закашлялся. Продышавшись, он продолжил: «Однако пришло время, и родилось поколение, которое верило этим песням и легендам, но верило им напрасно… Я не знаю, кто первым в Замке сказал себе: «Я силен, умен, я неординарен, я выше многих на голову. Я достоин большего счастья здесь». Но я знаю, что вскоре идеальный механизм дал сбой». Второй голос уже успокоился после инцидента с пылающим человеком и теперь в своей ироничной манере заявил: «Все с тобой понятно! Ты, оказывается, скрытый коммунист! Ты хочешь, чтобы каждый человек не высовывался из своей будки, работая на благо партии, которая заботится о народе, который сидит в будке». Монтеру путей к этому времени уже казалось, что его постель качается на высоких морских волнах, а потолок прыгает над ним, доставая временами до звезд; из головы не уходила картинка, изображавшая пылающего человека в будке, над которой реяло красное знамя. «Не подозревавшие о своем страшном будущем дети в разных королевствах и городах слушали из окна мелодичные песни под гитару о героях Замка, читали о них в книгах, играли «в замок» на дворе, а тем временем в Замке шла резня…» Монтер путей больше не мог уловить голосов, зато увидел замок, услышал завывание ветра между его башнями. Он будто парил в воздухе, наблюдая за происходящим: анфилады тренировочных комнат, залитые кровью; огромная катапульта на площадке одной из башен Замка, разрушающая стены соседних огромными неестественно сияющими шарами, бойня в оружейном складе: звон мечей, свист стрел, злобные крики, стоны… Монтер путей открыл глаза и понял, что задремал. Голос продолжал повествование: «Пока они рушили укрытия друг друга, отбивали друг у друга запасы еды, пороха, амуниции, охотились друг за другом, как за зверьем, незаметная поначалу трещина вдоль фронтальной стены замка расширялась, вгрызалась кривыми острыми зубами все ниже, километр за километром, а ужас поднялся перед Замком мощным грозовым облаком, по высоте почти достигающим самой высокой башни. И если бы те кучки, что остались от гарнизона, лишь на секунду отвлеклись от своих забот и посмотрели на юг, они бы содрогнулись, увидев, что мгла слепилась в лицо, которое нетерпеливо улыбалось… Ужас тонкими щупальцами втекал внутрь через трещину в стене и тихонько, пока что тихонько, душил попадавшихся ему людей, озабоченных военными успехами», – после торжественной паузы раздались аплодисменты, а точнее одинокие хлопки. Потом ехидный голос, шепелявя, произнес: «Сплошная абстракция, батенька, полнейшая, не побоюсь этого слова, метафизическая абстракция». По радио объявили рекламную паузу. Монтер нащупал пульт справа от себя, нажал выключение и сразу же заснул. Проснулся он от собственного крика: ему приснилось, как его заживо распиливали на части, и он все ждал, когда же умрет. Но вдруг с ужасом понял, что наблюдает за шевелящимися кусками своего тела откуда-то из-под потолка. Они шевелятся все беспокойнее, начинают извиваться, ползать, у них вырастают рты с кривыми острыми зубами, они приступают к охоте друг на друга, и куски побольше отлавливают тех, что поменьше, с чавканьем поедая их. Сев на кровати, монтер путей вытер пот, выступивший крупными каплями на лбу, и посмотрел в окно. Небо не начало еще переходить из черных в темно-синие тона. Он спал совсем недолго. Он понял, что голоден, и отправился на кухню. Но пришел в туалет. Там из унитаза на пол сочилась вода. На кафельном полу собралась уже приличная лужа. «Здесь колбасы нет», – пришла в голову мысль. Он решил пойти в кладовку, подумав, что нужна тряпка вытереть в туалете пол или, возможно, гаечный ключ закрутить вентили.