А.Н. Янушкевич - Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства

ВКЛ в начале 1558 г. очутилось перед сложной проблемой при­оритета своей внешней политики. Крымский поход путал все карты, принуждая обратить пристальное внимание на положение вещей на южной границе. Почти одновременно приходит ошеломляющее из­вестие о московском походе на Ливонию. В связи с этим делается вполне понятным, почему в Вильно с такой внимательностью отне­слись к московским предложениям, привезенным посольством Р. Алферьева. Антикрымский союз мог быть очень актуален.

Однако, заверяя московское посольство в своей заинтересованно­сти в союзе против татар, руководство ВКЛ решило проверить, имел ли Крым санкции Стамбула на проведение антилитовских акций. На­помним, что Крымское ханство находилось в вассальной зависимости от Османской империи. Одновременно для выяснения причин напа­дения татар на украинские земли были налажены связи с Бахчисара­ем. Сигизмунд Август твердо стремился сохранить мирные отношен ния с Крымским ханством. Очевидно, что литовским политикам при­ходилось долгое время лицемерить, заверяя московитов в своей заин­тересованности в союзнических отношениях.

Результаты посольства позволяли московскому руководству с уверенностью думать, что Литва пойдет на подписание антикрымского договора, а значит, не будет вмешиваться в московско-ливонские отношения. Ливонская проблема никак не была затронута даже в конфиденциальных разговорах. Казалось, в Вильно молчаливо согла­сились с тем, что кризис в отношениях Ливонии с Московией являет­ся их внутренним делом.

Хороший прием и обнадеживающие речи представителей полити­ческой элиты ВКЛ давали надежду на удачную реализацию москов­ского плана. По отчету Р. Алферьева хорошо прослеживаются поло­жительные отзывы литвинов на московские предложения 31. Против выступал лишь один неназванный человек 32. Позволим себе допус­тить с некоторой долей вероятности, что им являлся канцлер и Вилен­ский воевода Николай Радзивилл Черный, известный своим скептиче­ским отношением к перспективам антикрымского союза

Тот же Р. Алферьев сообщал в Москву о конфронтации верховно­го гетмана ВКЛ Николая Радзивилла Рыжего и Иеронима Ходкевича с Н. Радзивиллом Черным, который занимал первое место в должностной иерархии ВКЛ. По словам московского посла, он также не пользовал­ся поддержкой общественного мнения. В Литве бытовало убеждение в том, что поход под Позволь в 1557 г. был бессмысленной затеей, выгоду от которой получил лишь виленский воевода Н. Радзивилл Черный.

Кнуд Расмуссен считает, что литовские политики умышленно по­казывали свое благожелательное отношение к московским предложени­ям, чтобы тем самым выиграть время для связи с Бахчисараем 33. С этим мнением нельзя не согласиться. Трудно представить, чтобы в Вильно сразу отказались от своих планов относительно Ливонии и взялись за ликвидацию крымской угрозы. Однако до выяснения отношений с Крымским ханством предпринимать какие-либо активные действия на ливонском направлении было опасно, учитывая потенциальную возможность войны на два фронта. Поэтому интересным является упоминание в московской посольской книге о готовившемся походе литовской армии против Д. Вишневецкого 34. Метрика BKJI ничего не сообщает о подобных военных приготовлениях Вполне вероятно, что данное упоминание могло быть своего рода фиктивным аргументом литовской стороны для Москвы, чтобы там еще больше поверили в искренность намерений литвинов.

Результаты посольства Р. Алферьева должны были только заверить московское правительство в правильности собственных внешнеполи­тических проектов. Особенно важным являлось то, что литвины во­обще не обмолвились относительно ситуации в Ливонии. Это давало основание думать, что ввиду обострения отношений с Крымским ханст­вом ливонское направление отходит в политике ВКЛ на задний план.

Р. Алферьев вернулся в Москву 3 мая 1558 г. 35. А уже 11 мая 1558 г. произошел захват московской армией во главе с Алексеем Басмано­вым важного торгового города-порта Нарвы 36. Возникает вопрос, не взаимосвязаны ли эти события? Вполне возможно, что это так, ибо литвины никак не среагировали на действия московских войск в Ли­вонии зимой 1558 г. Москва как бы получила санкцию на радикализа­цию собственной политики в Ливонии.

В то же время достаточно очевидно, что резкой перемены полити­ки в отношении Ливонии в связи с событиями в Нарве в апреле-мае 1558 г. не состоялось. Переход к захвату замков на территории Ливо­нии имел достаточно прозрачные мотивы. Из поля исследовательско­го внимания обычно исчезает один существенный факт. В апреле 1558 г., после взаимных обстрелов из Ивангорода и Нарвы (возможно, спровоцированных московитами), посланцы из этого ливонского го­рода «били челом государю о том, чтобы их взял в свое имя» 37. Это означает, что московские власти получили обещание перехода Нарвы под свою юрисдикцию. Но жители Нарвы вели двойную игру, осуще­ствляя в то же самое время переговоры с магистром Ливонского ор­дена об оказании помощи. Вскоре они отказались от своих обещаний, что в Москве было расценено не иначе как предательство. Москов­ское руководство, таким образом, получило формальное обоснование своих принудительных действий по установлению контроля над Нар­вой. Данное обстоятельство показывает, что в Москве не стремились к безоглядному захвату ливонской территории, стараясь подчинить ее, не выходя за рамки правового поля, по крайней мере, в собствен­ной интерпретации Москвы. И только когда эти меры не срабатывали, дело доходило до военных акций.

А вот уже после взятия Нарвы во взглядах московского руково­дства на свою политику в Ливонии произошла существенная транс­формация. Когда вскоре после этого события в Москву прибыло ли­вонское посольство, в Кремле потребовали не просто выплаты «юрь­евской дани», а приезда с повинной самого орденского магистра и епископов, чтобы «сами за свои вины били челом и дань положили на всю свою землю» 38. Теперь речь шла, по нашему мнению, о прямом подчинении Ливонского государства Московии.

Тем временем в Москву прибыли посланники из Литвы Ян Волкович и Лукаш Гарабурда. Они подтвердили намерения руководства ВКЛ заключить антикрымское соглашение с Москвой и попросили «опасные грамоты» для великих послов из ВКЛ 39.

В середине 1558 г. в Вильно серьезно беспокоились за состояние дел на южной границе. Гетман Н. Радзивилл Рыжий предупреждал об опас­ности для украинских земель, призывая обратить на нее первоочередное внимание. Приходили сообщения, согласно которым турецкая армия вы­ступила в Молдавию и ждала объединения с армией крымского хана Не переставали совершаться «шкоды» мирным жителям пограничья 40.