А.Н. Янушкевич - Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства

Дипломатические отношения между Литвой и Московией в 1560 г. не прекращались. Грамота для нового московского посла Н. Сущева была подготовлена в апреле, но в дорогу он отправился лишь в июне 1560 г. Почему? Наверное, это можно объяснить одновременным от­правлением большой армии в Ливонию.

Чрезвычайно показательным является присылка вместе с Н. Сущевым грамоты для литовских великих послов, снова напоминавшей

об антикрымском союзе 88. В Москве таким образом стремились ото­рвать внимание руководства ВКЛ от ливонских дел. Дипломатический маневр московского двора, как будет видно дальше, в достаточной степени был удачным.

Посольство Н. Сущева разминулось с литовским гонцом Андреем Станиславовичем Люлей, который вез в Москву господарский лист с требованием остановить войну в Ливонии 89. Когда в июле 1560 г. он прибыл в Москву, то было понятно, что смысла в ведении дальней­ших переговоров нет. Московское руководство уже успело отправить в Ливонию свою армию и возвращать ее назад не собиралось.

Уже через четыре дня после приема Н. Сущева в Москву из Виль­но был отправлен с господарской грамотой писарь Михайло Гарабурда. Сигизмунд Август этим шагом пытался спасти мир, уже зная о по­ходе московской армии на Ливонию. В Вильно ухватились за грамоту для великих послов, привезенную Н. Сущевым, как аргумент в пользу готовности московитов дальше искать компромисс. Господарь призывал Ивана Г розного прекратить военные действия в Ливонии до 1 апреля 1561 г. После этого шага можно будет приступить к переговорам. М. Гарабурда должен был передать царю, что в связи с прибытием Н. Сущева Сигизмунд Август приказал отойти посполитому рушенью ВКЛ назад, надеясь на мирный исход противостояния 90 . Однако господарская грамота была доставлена московскому царю только 17 сен­тября 1560 г., когда боевые действия в Ливонии уже закончились, а в Вильно было отправлено посольство Ф. Сукина.

Видя безуспешность своей дипломатической акции, Сигизмунд Август в посланной вместе с Н. Сущевым грамоте еще раз требует от московитов остановить войну против Ливонии. Он напоминает, что местные жители теперь являются его подданными. Двухсторонний вывод войск из Ливонии является первоочередным условием для про­должения переговорного процесса 91.

Для Сигизмунда Августа главной задачей ливонской политики в 1560 г. было дальнейшее расширение зоны влияния. Руководство ВКЛ не спешило вступать в противоборство с московитами, под различ­ными предлогами уклоняясь от активного участия в военных дейст­виях. На переговорах с ливонскими послами недвусмысленно намекалось, что расширение помощи будет оказано лишь после размещения в местных замках литовских гарнизонов.

Летом 1560 г. действия руководства ВКЛ по сбору войска для от­пора потенциальным ударам противника на Ливонию были активи­зированы. Это было обусловлено предварительным согласием ливон­ского руководства на размещение в ливонских крепостях литовских солдат 92. Войско BKJI должно было собираться в двух пунктах В Бовске под команду Иеронима Ходкевича был назначен сбор посполитого рушенья с жемайтских поветов. В Метрике ВКЛ сообщается, что дру­гой частью вооруженных сил будет командовать наивысший гетман Николай Радзивилл Рыжий, но конкретных сведений об этом сборе не приводится 93. Контингент наемных солдат увеличивался до 2 тыс. че­ловек. Во главе его стояли Ян Ходкевич и Юрий Тышкевич. В Зельбурге он должен был объединиться с группировкой И. Ходкевича. Си­гизмунд Август писал в своем письме к нему, что этой акцией «тым людем земъли Инфлянтское серца додаси, а неприятель теж будеть ведати о людех прибылых» 94. Вряд ли господарь имел в виду активные военные действия. Это скорее означало моральную поддержку ливон­цам, а также могло послужить фактором устрашения неприятеля. Не­смотря на военные приготовления, в Вильно стремились сохранить мир с Москвой и не идти на эскалацию конфликта

Как уже говорилось, летом 1560 г. в Ливонию очередной раз была отправлена большая московская армия. Она состояла из пяти полков, что свидетельствует о масштабности операции. В идеологическое обос­нование этого похода добавились новые мотивы: «за их за многие не­правды и за порушение крестианскые веры и за позжение образов Божих и святых всех и за всех их неисправленье пред государем и за то, что королю городки многые позакладывал и поздавал и сам к ко­ролю ездил и со всею землею прикладывался и против государевы ра­ти помочь емлет и из заморья наймует» 95. Следует обратить внима­ние, что на первом месте стоят аргументы религиозного характера

В августе 1560 г. московиты осадили Вейсенштейн и Феллин — мощные крепости в центральной Эстонии. Если первая из них сумела выдержать осаду, то феллинский гарнизон 19 августа 1560 г. сдался. В плен был взят бывший магистр Ливонского ордена Вильгельм Фюрстенберг. В целом летняя военная операция 1560 г. была для москови­тов успешной.

Посполитое рушенье ВКЛ во время осады московитами ливон­ских замков бездействовало. На призывы Г. Кеттлера как можно бы­стрее объединиться с орденским войском и нанести совместный удар по неприятелю литвины не ответили необходимыми активными дей­ствиями 96. 2 августа 1560 г. орденское войско потерпело окончатель­ный разгром в битве под Эрмесом 97. Литвины заняли традиционную для себя выжидательную позицию. В это время И. Ходкевич находил­ся со своей группировкой в Пебальзе, т. е. продвинулся на север от Зельбурга всего лишь на 50 км 98.

Но, несмотря на это, в августе 1560 г. все-таки состоялись первые боевые столкновения московитов и литвинов. В грамоте Сигизмунда Августа, посланной с Н. Сущевым, есть упоминание о том, что «некоторие офочие люди и под войско твое приходили, поторжки с тобою мели» ". Согласно хронике М. Стрыйковского, передовой отряд А. Полубенского в количестве 400 человек два раза встретился около Вендена, под Мариенбургом (?) 10°, с московским авангардом. В боевых стычках победа была целиком на стороне литвинов. В плен был взят воевода — некий Иван. Само же войско во главе с А. Курбским, на­считывавшее 50 тыс. человек (!), как только услышало о литвинах, ушло на московскую территорию 101. Разумеется, число в 50 тыс. вои­нов сильно преувеличено, неконкретными являются сведения про пленного воеводу и место столкновений. Поэтому к информации хро­ниста нужно относиться с необходимой осторожностью.

Сам А. Курбский позднее в своей «Истории» описывал свои успе­хи в борьбе с литвинами в 1560 г. Его информации также особенно доверять нельзя, так как он, безусловно, является заинтересованным лицом. Констатация победы московского войска есть еще только в Псковской летописи 102.

Никоновская летопись не сообщает о столкновениях московитов с литовскими солдатами в 1560 г. Это косвенно может свидетельство­вать о том, что московиты не получили в них победы, потому что в обратном случае вряд ли летописец замолчал бы такой позитивный факт. Иван Грозный подчеркивал боязнь московских военачальников вступать в бой с литвинами: «Потом послахом вас с начальником ва­шим Олексеем со многими зело людьми; вы же едва един Вильян (Феллин) взясте, и туто много наряду нашего погубисте. Како уже убо тогда от литовское рати детскими страшилы устрашистеся!» шз. Как видим, московский царь в своем мнении солидаризуется с М. Стрыйковским. Этот факт, на наш взгляд, свидетельствует о большей веро­ятности литовской победы.