Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

- Ты просил привезти несколько журналов для Аврутина, где я напечатал его стихи? А я привёз только один. Он в Минске мог бы и подписаться.

- Хорошо, скажу ему. Но, кажется, он выписывает «Наш современник».

- Тогда тем более.

В Адлере приземлились, когда стемнело. Встречал нас Мушни Ласурия, по­садил в машину. Сказал, что Леонид Бородин с дочкой, ректор Литературного института Борис Тарасов и поэт Виктор Широков уже прилетели.

Поехали в Пицунду. На выезде из Сочи - граница и таможня, скорая и необ­ременительная. Впрочем, может быть, только для нас?

Ехали в темноте. Разговаривали о событиях в Абхазии. В основном, о грузино­абхазской войне 1992-93 гг. сказал, что маленькая Абхазия понесла неисчисли­мые потери, тысячи и тысячи погибших, тысячи разрушенных домов, подорвана экономика республики. Кроме того, страна сейчас находится в международной изоляции. Население Абхазии приблизительно 250 тысяч человек, из них при­мерно 60-90 тысяч абхазов.

Я не участвовал в разговоре - думал. И ждал, когда мы приедем в наш так по­любившийся нам Дом творчества писателей в Пицунде. Сколько раз я с женой и маленькой дочкой Ольгой приезжал сюда в 80-е и в начале 90-х! Нет, здесь почти не писалось, но здесь море и солнце, и этим всё сказано.

- Надо подождать, чем закончится проблема с Косово, - услышал я. - Тогда и Абхазии будет легче.

- Не надо оглядываться на Косово, - вмешался я. - Свои проблемы Абхазия должна решать сама. И Грузия тоже. Но только свои, а не чужие.

Вот и наш Дом, правда, теперь уже бывший. Всё то же: ночь, правда, без звёзд, тот же двор, правда, теперь уже с будкой охраны и шлагбаумом. Просторный холл, как в былые времена, но теперь уже с деревянным барьером, за которым три сотрудницы, как в гостинице.

Короткая сверка фамилий, и я в шикарном номере на девятом этаже: прихожая, ванная с туалетом, две комнаты - гостиная и спальная - и рабочий кабинет с пись­менным столом и диваном. И окно на море. Чистота, уют, порядок.

В холодильнике - ужин: салат, мясо и рыба, что-то к чаю. Но в самолёте нас кормили, и еда осталась невостребованной.

Пришёл Мушни Ласурия. Рассказал о предстоящих событиях: конференция - попросил выступить; встреча с Президентом Багапшем - попросил сказать не­сколько слов; вечер в театре - попросил выступить, поездка в село Члоу, на роди­ну Б. Шинкуба - попросил сказать несколько слов на открытии музея его имени. Кроме того, посоветовал на встрече с Президентом затронуть тему Дома твор­чества Литфонда в Пицунде - как потенциальной базы пребывания российских писателей.

Эта тема мною обсуждалась в Москве с Кузнецовым и председателем Совета директоров ООО «Ассоциация предприятий Минатома» Виктором Артюшенко- вым. Дом творчества писателей Литфонда в Пицунде сейчас фактически принад­лежит Минатому, который арендовал его на 15 лет. Привёл в порядок, произвёл ремонт и сделал из него курортное учреждение, куда по путёвкам приезжают сотрудники Минатома, но не только. Договорились с Артюшенковым о том, что, когда я приеду в Абхазию, мы обсудим вопрос о возможности писателей приез­жать в Дом творчества работать и отдыхать. Для этого необходим договор между МСПС и Минатомом. И согласие местных властей в лице Президента Абхазии.

Ладно, это потом, а теперь - на минуту на балкон и спать.

Вышел. Ночь. Темно. Небо закрыто облаками. Прохладно. Там, где море, сплошной мрак. Оставалось замереть и прислушаться - вдруг долетит сюда всплеск волны. Нет, всё тихо, море молчит.

11 мая. Дорога в Сухуми, на конференцию памяти Шинкуба. Первый раз я здесь ехал двадцать два года назад - это были цветущие сёла, красивые камен­ные дома, полные фруктовых деревьев сады, бушующие зелёной жизнью огороды. Теперь слева и справа от дороги - дома, зияющие чёрными дырами бывших окон и дверей. Сплошное кладбище домов. Лишь кое-где в них сохранилась жизнь, блестят под солнцем уцелевшие окна, а людей не видно. У шоссе, а часто и на шоссе - коровы, телята, свиньи - не боятся машин и неохотно уступают проезжую часть. У свиней на шее - большие деревянные треугольники-хомуты, чтобы не смогли пролезть сквозь плетни и заборы в огороды.

При выезде из Пицунды море было слева, а сейчас оно справа. Поднимаемся в горы. Глазам радостно от того, что им открывается: горы и море, лес и небо. Преодолеваем перевал, в ушах постреливает, как при наборе высоты самолётом, хотя перепад небольшой.

Мушни рассказывает:

- Господь, раздав народам всю землю, крохотный кусочек её оставил для себя. Но, увидев, что абхазы остались без земли, отдал им - живите, радуйтесь...

Въезжаем в столицу Абхазии. И здесь разрушенные дома, только уже много­этажные. Остановились в центре города, где собрались люди - будет возложение цветов к памятнику классика абхазской литературы Дмитрия Гулиа. Мы с Куня- евым берём огромный букет роз и несём к памятнику. Но что это? У памятника нет головы - снесена, возможно, случайным, а возможно, направленным ударом снаряда. Венера без обеих рук - это ещё ничего, но памятник поэту без головы - тяжёлое зрелище.

Возложили цветы. Поклонились. Я подумал, что это не совсем правильно - оставлять просто букет, нужно его разобрать, раздать цветы людям, чтобы каж­дый мог принять участие в торжественном событии. У памятника Пушкину так и сделали. А потом - и на могиле Шинкуба, и везде, где приходилось возлагать цветы.

И вот конференция, или, как здесь её назвали, «Юбилейная научная сессия», посвящённая 90-летию со дня рождения Баграта Шинкуба.

Я в своём выступлении сказал, что в Баграте Шинкуба прекрасно сочетал­ся художественный талант поэта и государственного деятеля. Мне особенно по душе его роман «Последний из уходящих». Лишаясь своей земли и своего языка, человек теряет всё и становится пылью на ветру. Никогда и ничто не заменит ему родину и родной язык.

В перерыве ко мне подошёл сын Баграта Шинкуба - Бенур. Пожал руку:

- Спасибо, друг, мои земляки понимают смысл ваших слов и сохраняют свою землю, хотя в наших условиях это непросто...

На обратном пути в автобусе снова говорили о грузино-абхазской войне. Я ска­зал, что на ней погиб мой свояк - молодой поэт и журналист Александр Бардо- дым, племянник жены моего двоюродного брата Татьяны.

- В Абхазии это имя известно абсолютно всем, - сказал Виктор Артюшенков. - Абхазы его считают своим героем. Правда, нет точной информации, как он погиб.

- Я был дома, в Ленинграде, когда по телевизору услышал, что в Абхазии убит журналист Александр Бардодым, - сказал я. - Сообщили, что он ехал на машине, раздался выстрел - и насмерть.

- Бардодым с друзьями в Москве создал группу поэтов, куртуазных маньери­стов, - сказал Анатолий Парпара. - Они считали себя аристократами духа, созда­ющими литературные произведения, которые отличаются изящной словесностью, мягкой иронией и возвеличивают женщину. А кем он тебе приходился?