Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.

Ранним утром из аэропорта нас привезли в город. Леонида Ивановича Бороди­на, к его неудовольствию, почему-то поместили отдельно от группы, а нас посе­лили в гостинице «Ширак». Обыкновенная высотка, а внутри хорошо, удобно, всё приведено в порядок. Одноместный номер, кондиционер, балкон на 11-м этаже. Прямо передо мной - Арарат. Сегодня под солнцем он хорошо виден, в особен­ности - его белая снежная шапка. Слева от Большого Арарата - Малый, пониже ростом, как младший брат (или, если иметь в виду, что это гора, - как младшая сестра). Библейские горы, сюда воды всемирного потопа принесли Ноев ковчег. И хотя много путаницы и недоумений вызывают отдельные толкования этого мифа, одно не подлежит сомнению: величественный Арарат - символ Армении, её желанная (Арарат принадлежит Турции) и, по мнению многих, столь же ненужная часть. Учёные спорили и спорят о происхождении этого слова, его этимологии. Могу высказать своё понимание, откуда взялось оно. Полагаю, от имени древ­неегипетского бога солнца Ра. Две вершины - две освещённых солнцем головы. И, если даже прочитать Арарат наоборот, всё равно два Ра остаются. Шутка, но, впрочем, возможна доля правды.

Сделал дюжину снимков - на память о встрече.

С упоением снимал Ереван - отсюда, с одиннадцатого этажа, он далеко виден. Первое впечатление - бесконечное нагромождение каменных коробок, хотя пря­мо передо мной - небольшой островок зелени. Очевидно, армянская столица из тех городов, в которые нужно вглядеться. Как в иного человека.

Народ яркий, красивый, в большинстве своём - среднего роста. Женщины, девушки - ладные, черноволосые, с нежной смуглой кожей. Я был в Греции - ар­мянские женщины мне напомнили гречанок.

Много лет назад Андрей Битов в своей книге «Уроки Армении» сказал об осо­бой верности армянских женщин. И это его замечание почему-то запомнилось больше всего.

После обеда возлагали цветы к памятникам Александру Грибоедову, генералу Ивану Паскевичу и у мемориального комплекса «Цицернакаберд» памяти жертв геноцида армян 1915 года. Тогда турки вырезали половину армян - 1,5 миллиона человек.

На пресс-конференции в Министерстве культуры выступали, в основном, армя­не. Говорили о тесных культурных связях народов Армении и России на протяже­нии многих веков, о том, что в годы лихолетья мы всегда были вместе. Я ответил на вопрос - о журнале «Дом Ростовых», который мы выпустили как раз к нашей поездке. В нём большинство авторов - армянские писатели, поэты, публицисты.

По завершении пресс-конференции состоялся приём нашей делегации в Ар­мянском обществе культурных связей и Обществе дружбы «Армения-Россия».

За столом я сидел вместе с Леонидом Бородиным. Порадовались, что наши ар­мянские друзья владеют русским языком и нам нигде не требовался переводчик. Я сказал Леониду Ивановичу, что у меня задание от МСПС - подписать с армян­скими коллегами договор о сотрудничестве, но что-то наши армянские друзья молчат.

- И будут молчать, - сказал он. - В МСПС входит Азербайджан?

- Да, на полном основании.

- У армян к ним пристрастное отношение, такое же, как к Турции. Туркам они не могут простить геноцида 1915 года, а с Азербайджаном находятся в состоянии войны из-за Нагорного Карабаха. Только что не стреляют. Но вряд ли миром разрешится эта проблема. Азербайджан, который значительно богаче Армении, сейчас активно вооружается, и, похоже, новой войны между ними не избежать.

- Но воевать Азербайджану с Арменией значит воевать с Россией? У нас же здесь военная база, тяжёлая техника, авиация?

- Если бы не осознание этого, Азербайджан, думаю, уже начал бы войну. Кро­ме того, понимая зыбкость своего положения, армяне ведут переговоры с НАТО.

И американцы давно устремляют сюда свой орлиный взор - у них свои интересы на Кавказе.

- У них по всему миру свои интересы, - сказал я. - В конце семидесятых я одно время вёл спортивную работу в Ленинградском объединении «Пролетарский труд». К нам как-то приехала Валентина Терешкова, возглавлявшая тогда Коми­тет советских женщин. И привезла нескольких иностранок, среди которых была американка. На встрече с женщинами объединения та с гордостью заявила: «Я - гражданка Соединённых Штатов, я отвечаю за весь мир!»

- Так оно и есть, они чувствуют себя хозяевами на планете.

- Ну да, отвечают за мир, а порядок наводят бомбами и ракетами.

Наш разговор с Бородиным прервала блондинка, которая также входила в со­став московской делегации, - то ли университетский работник, то ли служащая министерства культуры. Она страстно стала говорить, какой прекрасный фильм «Мимино», как он сближает наши народы и как жаль, что кинематографисты не делают сейчас таких фильмов.

С нею согласились, и встреча закончилась.

Когда садились в автобус, я не удержался:

- «Мимино» - пример того, как против русских могут объединиться даже гру­зины с армянами.

Женщина резко повернулась ко мне, в глазах её вспыхнул полемический задор:

- Вы так считаете? Тогда советую посмотреть ещё раз. Надо же такое сказать про отличный фильм!

После ужина я увидел, что Леонид Иванович не особенно стремится в свой отдельный приют, и пригласил его ко мне. В лифте вместе с нами поднималась та же блондинка и вдруг, привычно улыбаясь, стала говорить, что она знает Бороди­на, его «жизненные обстоятельства», и выразила недоумение, что он согласился получить премию Солженицына.

- Вы разве не понимали, что получаете деньги из рук врага нашей страны? Это как если бы Сталину вручили премию Троцкого.

Что-то довлатовское, парадоксальное уловил я в этой фразе, вряд ли сама да­мочка додумалась до такого.

Лифт остановился на нашем этаже, блондинка вышла с нами. Она ждала ответа на свой вопрос, но Леонид Иванович не собирался отвечать. И чтобы поскорее расстаться с нею, я, как человек ответственный за своего гостя, сказал:

- Предлагаю отказаться от премии Солженицына, когда будут вручать её вам.

Глупые, конечно, слова, но других, к сожалению, под рукой не оказалось. Од­нако дама хлопнула ресницами и рассмеялась. Кажется, она была не прочь про­должить беседу, но мы пожелали ей всего хорошего.

В номере какое-то время оба молчали. Мы с Леонидом Ивановичем не настоль­ко близки, чтобы сразу включиться в разговор после выходки занозистой дамы. Он стоял у окна, смотрел на вечерний Арарат и вскоре нарушил тишину:

- Не она одна задаёт такой вопрос. Это от непонимания всего, что сделал Сол­женицын.

Я знал, что мы сейчас в разговоре касаемся особой темы, но и остановиться уже не мог. Во мне давно сформировалось и укрепилось негативное отношение к тому, кто на мести советской эпохе неимоверно разбогател, и я сказал:

- Я осилил почти половину «Архипелага» и подивился той множественности фактов насилия над человеком, которые приводит автор в своей книге. Мне кажет­ся, в «Иване Денисовиче» ему удалось больше, нежели в многотомном ГУЛаге.