Дум Андрей - Гримерка Буратино

— Разберёмся! Голос атамана приобрёл властность. Оставил на попечение дочери жену, он вышел из куреня. Ромку он нашёл во дворе, сидящего на заборе. Тот, обернувшись к отцу, засыпал вопросами:

— Папа, а это джинн перенёс на собакинский пустырь этот дом? А зачем? А почему? А как? Папа, ты ничего не знаешь! А это джинн сделал!

— Это — суслик. Мы его не видим, а он есть! Дальше Шатров-старший, односложно отнекивался, он с осмотрительным интересом рассматривал подворье напротив. Дом имел четырёхскатную крышу, крытую какой-то странной красно-коричневой черепицей. Штукатуреные стены были окрашены в бежевый цвет, так же выглядел флигель в два окна. Только флигель имел фронтон из особливых досок, и перед флигелем росли две пирамидальные вроде как пихты. Окна дома были закрыты диковинными ставнями наполовину. Над домом и флигелем торчали радиовышки, на доме была какая то «тарелка» и белый ящик. Ещё был деревянный забор с бетонными столбиками, крашеный в зелёный цвет. — Домина с секретом. А я созерцаю, — подумалось.

— Папа, а это что? А что, это гудит? Оу! Атаман приподнялся на носочки и увидел — дорогу из асфальтобетона — как в Москве — и по ней со стороны центра станицы ехавший большой автомотор. Он сдёрнул Ромку с забора. — От греха подальше! Ромка ажник зашипел от обиды, но папа сказал: «Цыц, малой!», и Рома послушался, только прилип к забору, со жгучим интересом, наблюдая за действиями машины и необычным поведением отца. — А папаня, будто, испугался! Пойду мамке скажу! Но Шатров не был напуган, как он говорил станичникам, служившим с ним в 19-м донском казачьем полку: — Меня вид неприятеля успокаивает. Прищурившись, атаман рассматривал машину, которая затормозив, свернула к, неведомо откуда появившемуся, дому. На дверце машины Шатров увидел надпись — «Почта ЕК». Из остановившегося автомобиля вылез шофёр, бритый, в не казачьей одежде, с разноцветными татуировками рук, другой — пассажир — быстро открыв калитку, атаман видел только голову и верхнюю часть тела, в оранжевом, прошёл к дому. Отсутствовал «гость» минут пять. Много чего передумал атаман за это время, ещё отвлекала жена и Ромка, который завалил отца вопросами.

— Папа, а в доме люди есть? А в машине? А почему? А как? А зачем? И только когда машина уехала, а бритый шофёр, Шатровым, ручкой помахал, атаману пришла мысль: — А может это «иваны» с Ростова пожаловали провернуть свои делишки? Так не похожи на ростовских… Смотра не будет, возьму отгулы… После всего этого, удивленный атаман отбыл на службу, твёрдо решив быстречко разобраться со всей этой «чертовщиной», появившейся на вверенной ему территории. Правда, внутренний голос твердил, что всё будет нормально, эти соседи — союзники. А своей интуиции Шатров доверял.

Когда машина остановилась, в весьма смешанных чувствах решил пойти переодеться. — Жарко судари и сударыни. Ну и интересно было посмотреть, как тут Рома жил.

— Борн, ты воды захвати, холодненькой, — попросила Эльза.

— Слушаюсь, мэм. А вы пока посидите, и не отсвечивайте. Вылез и пошёл по подворью. — Так, наверное, во флигеле никого нет — отец у меня там уехал в гости на хутор, жена и дочь, ещё не пришли — открываем дом. Ностальгировать будем потом. Но руки задрожали. Тоска и боль, до черноты в глазах, навалились: «Утраты, сплошные утраты». Еле-еле справился с замком и со своими чувствами. Куртку — на вешалку, ремень с пистолетом — на обувницу. — О, а это кто дизайном занимался — Роман или Матильда? Дизайн комнат был миленьким. Пробежался по комнатам, и эта пробежка отодвинула переживания о потерях близких. Спальня Лолиты — в розовых тонах, в зале — ЖК-телевизор «Sony» и немецкий электрокамин. В прихожей — музыкальный центр «Sony», везде дорогая мебель, в кабинете — Михалыч — молодец! — компьютерный стол, шкафы — книжный и для одежды. Из одежды выбрал летние светло-зелёные брюки и рубашку — гавайку, светлые носки. Переоделся. На кухне из холодильника «Indesit» достал полтарашку минеральной воды. Закрыл его. Потом снова открыл и уставился внутрь. — Ты, Михалыч, тормоз, ха-ха, два раза, свет в холодильнике присутствует. Это раз, теперь ищи газ — это два-с. На чём ты чайник греть будешь, чайник? Чайник бы грел на индукционной панели фирмы «Bosch», как чуток попозже выяснилось. Электричество для чайников тут водилось. В общем, всё понравилось. — Постарался Роман набить дом дорогостоящей мебелью и техникой. Очень постарался, где только денег столько взял? Ладно, будем считать себя легализированным Корейко. А теперь, в машину, миллионщик! Ляльки небось пить хотят! На ноги надел коричневые мокасины из обувницы. Кобура с пистолетом заняла своё место. Закрыл дом и пошёл к машине по двору, выложенному тротуарной плиткой. В машине отдал воду Эльзе.

— А не хило живут операторы почты, — выговорила Зося.

— Зависть это грех, Зося, правда, мама?

— Борн, а дома есть кто? — а вот Эльза другой вопрос задала мне. Я отрицательно покачал головой, и мне стало стыдно. — Мог бы и домой их пригласить. Культурней надо быть, герр домовладелец, культурней. Мою заминку приняли совсем по-другому.

— Может родные ещё найдутся, — посочувствовал мне Борисов. Я махнул рукой, езжай мол, Николаич. Развернулись, Николаевич, помахал рукой какому-то казачьему семейству, стоящему за забором, и мы медленно поехали искать жилища лялек. Всю первую половину пути ляльки давали советы, старались поднять мне настроение. В общем, это им удалось, разговорился, а также и их рассмотрел. По сторонам совсем не смотрел. Так урывками, увидел: мост, вокзал, водокачку. Это Зося и Лиэль показывали. — Удачно всё таки меня Борисов позвал. Сразу четверо союзников из моего времени. Да мы тут… Выпитый коньяк ещё действовал и выдавал на-гора шапкозакидательские мотивы, с поднятием общего тонуса. Тем более Зося и Лиэль, были симпатичные девушки, росточком под метр семьдесят, «одноразмерные», лица только разные. Форменные блузки и брючки обтягивали аппетитные формы, расстёгнутые блузки так и манили заглянуть в декольте, Борисов меня даже одёрнул: «Борн, ты за дорогой смотреть будешь? А то я тут кого-нибудь задавлю, пока ты сиськи Лиэль будешь разглядывать». — А что, стресс вытесняю эротикой. Новая, так сказать, идея в психиатрии! Ой, как грубо.

— Фу, как грубо, — вслух, — я может — эстет, ярый ценитель женской красоты!

— Кобель ты, Борн! Вот ты кто. Так и хочешь в сахарницу заглянуть. Сзади засмеялись.

— Я не понимайт, чьто есть — сахарница? — Поюморим, немного.

— Даа! Не знаешь?

— Нихт знаешь.

— Мальчики, что вы так разошлись? Ой! — в три голоса с явным испугом. Всем по глазам ударило темнотой, Борисов резко затормозил, лялек бросило вперёд, еле успел не налететь лбом на переднее стекло.