Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

Дагон - финикиянка поняла и то, что меня интересует именно он, а не тот, о котором я спрашивал для маскировки - уже далеко не первый год был частым гостем в храмовом борделе. Лет пять назад он захаживал редко и снимал либо элитных рабынь, либо жриц низшего разряда. Года три назад зачастил, а затем и перешёл на средний разряд. Саму Бариту он снимал лишь один раз, как и добрую половину её товарок по разряду, задержав свой интерес только на экзотичных красотках вроде блондинистых кельток или африканских "шоколадок", а потом - года полтора назад - дела этого лихого наёмника, судя по кошельку, пошли в гору, и он переключился на высший разряд, половину которого перепробовал, пока не остановился на своей нынешней пассии Рамоне. К ней он теперь и ходит регулярно - когда дважды в неделю, когда трижды - если не бывает в отлучках по службе.

Я молча выудил из кошеля тяжёлую пятишекелевую монету и положил её перед собеседницей. Кошель ни убирать, ни завязывать не стал, поощряя её к дальнейшей откровенности. Ведь раз сообразила, кто мне нужен - должна бы иметь и хотя бы подозрения, в каких именно целях. И снова я не ошибся в финикиянке.

- Он ходит в те же дни, что и ты, только приходит и уходит раньше. Был позавчера, должен быть и сегодня...

Я выудил и положил перед ней ещё два шекеля.

- Верховная жрица не обрадуется, если Дагон перестанет приносить в храм своё золото и серебро...

Это попахивало откровенным вымогательством, но, судя по прозрачному намёку на осведомлённость, информация того стоила, и я не стал жлобиться, добавив ещё пару шекелей. И не зря.

- Последнее время его сопровождают двое, и они похожи на хороших бойцов. Берут элитных рабынь или низших жриц, но не на ночь, а на вечер, после чего отдыхают и восстанавливают силы...

Я снова сунул руку в кошель и принялся перебирать монеты пальцами, заставляя их весьма красноречиво позвякивать.

- Сегодня все трое при мечах, - Барита сделала паузу, дабы я успел понять важность и цену сообщаемого мне...

- А позавчера?

- Как обычно - только кинжалы и трости.

Это потянуло в моих глазах на ещё одну пятишекелевую монету, но мои пальцы снова погрузились в кошель и выразительно зазвякали его содержимым.

- Я не могу сказать тебе всего, но вчера Рамона расспрашивала о тебе...

- Что именно?

- Этого я сказать не могу...

Многозначительно приложив палец к губам, финикиянка указала взглядом на мою сложенную на коврике одёжку и рукой изобразила приподымание чего-то достаточно увесистого, явно не матерчатого...

- Думаю, ты не зря вырядился сегодня в это, - тихонько прошептала она и снова приложила палец к губам.

Так же тихонько я выудил из кошеля и протянул жрице золотой статер. Потом, подумав, ещё один. Казначей "досточтимого", скорее всего, на говно изойдёт и побежит жаловаться хозяину, но надо быть полным кретином, чтобы скупиться, когда тебя практически открытым текстом об опасности предупреждают. Ей-то откуда знать, что мы с Васькиным просчитывали несколько вариантов, и этот в том числе? Потому-то я и не поленился сегодня пододеть под тунику свою бронзовую кольчугу...

Понял я и ещё одну сторону намёка Бариты - что стены в храмовом борделе весьма "ушасты". Поэтому, прикинув хрен к носу, тихонько попросил финикиянку "озвучить" сеанс бурного и продолжительного секса - та едва сдержала смех, въехав в суть моей идеи. Пусть храмовые слухачи убедятся сами и сообщат кому следует, что заплативший за ночь жадный бандюган изо всех своих сил пользуется тем, за что заплачено. На самом же деле, пока жрица работала в качестве заряженного крутой порнухой магнитофона, шорохом и поскрипыванием постели, дыханием и голосом имитируя процесс моего полного обессиливания, я медитировал на коврике, прокачивая эфирку и насыщая её ударными дозами энергии. А заодно и холодной яростью Терминатора из старого американского фантастического боевика. Это ж вдуматься только в расклад! Роскошная баба, абсолютно голая и абсолютно на всё согласная, извивается и стонет у тебя на глазах, и ни одна сволочь слова тебе не скажет, если ты употребишь её по прямому назначению, а ты вынужден вместо этого ДЭИРить, изображая йога или там даоса какого-нибудь! Ну, уроды, млять, в руки только мне теперь попадитесь! Живыми - не рекомендую!

Возвращая мне сданные при входе меч и кинжал, привратный стражник оценивающе взглянул на меня и переглянулся с напарником - видимо, не одни только жрицы в курсе происходящих в храме тайных интриг. Не иначе, как на деньги служивые поспорили, кто кого уконтрапупит. Но, поскольку Барита мне "ничего не говорила", я "абсолютно не в курсах" и переглядывания ихнего "не заметил". Ну не остолопы ли? Вот уже третий раз я, сдавая меч и кинжал, спокойно проношу в храм пистоли, приныканные в наплечных кобурах под плащом! Заряженные, между прочим. Если бы я додумался соорудить аналогичный плечевой подвес для меча - наверное, и его бы спокойно пронёс - надо, кстати, учесть на будущее. Слишком уж привыкли аборигены к тому, что в этом мире оружие носится открыто, напоказ.

За воротами храма я иду не торопясь, тяжеловато, старательно изображая умаявшегося до изнеможения. Сам же при этом энергопотоки раскачал до максимума. Дагон и два его головореза не показываются пока мне на глаза, но я чую их присутствие неподалёку. Да и где же им ещё быть? У самих ворот нападать на меня не станут, не нужны им лишние свидетели, но по той же самой причине не дадут мне и до пристани дойти. Как раз посерёдке между этими двумя точками было бы логичнее всего подготовить для меня неожиданную встречу. Дабы развеять все их сомнения, я принялся беспечно насвистывать "Шварцбраун ист ди хазелнюсс". Финикийцы, конечно, не евреи, но тоже семиты, так что, учитывая ожидающий их сюрприз, немецкий марш, да ещё и фильмом "Обыкновенный фашизм" в качестве махрового нацистского бессовестно, но талантливо распиаренный - самое то, гы-гы!

Как и просчитали мы с испанцем, нарисовались они со стороны городских стен. Это диктовалось логикой расклада - страже на стене тоже никчему видеть и слышать лишнее, и подпускать меня к стене вплотную, когда я побегу спасаться от них, им явно не улыбалось. К берегу моря - другое дело. Там прибрежные камни, там шумит прибой - кричи, сколько влезет, если и услышит какой не в меру бдительный караульный, то оно ему надо - вмешиваться в то, за что он не отвечает? А заодно и труп потом недалеко тащить, чтоб притопить от лишних глаз. Вот и вышла троица финикийцев так, чтоб ни к стене меня не пустить, ни к пристани, ни обратно к храму - ага, типа, обложили! Я едва не расхохотался, глядя на них - как я и представлял, все трое были в плащах с капюшонами, эдакие опереточные злодеи из дешёвых мистических боевиков.