User - o bdf4013bc3250c39

весь рост, нежась на удобном матраце и впитывая приятный запах свежих

простыней.

Щелкнул замок. Он накрылся одеялом и спросил:

- Зина, ты?

- А ты кого-то еще ждешь? – донесся из прихожей ее шутливый голос. – Ой, что сейчас расскажу!

Добряков насторожился и приподнялся в кровати, положив голову на

согнутую в локте руку.

- Видела твоего соседа, - сказала Зина, войдя в спальню и ставя на пол сумку

с вещами.

- Где? - удивился он.

- На старом его месте, на любимом – у киоска. Видел бы ты его рожу. Вся

челюсть в гипсе, едва двигается, а туда же – пивко хлещет!

- Он тебе ничего не сказал?

- Ничего. Только поздоровался. Представляешь? Никогда не здоровался, а тут

глянь-ка! И кампания его вся этак вежливенько со мной раскланялась. Я

270

ничего не сказала, кивнула и мимо прошла, но спиной долго чувствовала их

взгляды. Так что ты становишься популярным. Вишь, как уважать себя

заставил! – улыбнулась она.

- К черту такое уважение! – выругался Добряков. – Нужно оно мне!

Единственный дельный там человек – Ермалюк, да и тот дерьмо.

- Это здоровый такой?

- Ну да, заводила ихний. Без него они – мелюзга недоношенная, мразь.

- Тебе до них, точно, дела нет, - согласилась Зина. – Я думаю, ты отныне

прекратишь эту порочную практику – как бомж, хлебать пиво перед пивной

палаткой? Когда можно интеллигентно посидеть дома, побеседовать, поесть

хорошо… Там у нас осталось еще? Выпьем, что ли?

- Я… гм-гм, - откашлялся Добряков.

- Понимаю, неглиже, - рассмеялась Зина. – Ну подползай, халат вон накинь, -

и ушла на кухню.

Потом он вернулся в спальню и снова лег, а Зина отправилась в ванную. Он

слушал, как шелестят струи воды, и чувствовал, как все его тело наполняется

необузданным, диким желанием.

«Что за баба такая? – дивился он. – И хочется-то ее по-особому, не как

остальных! Если и есть счастье, оно, видать, в этом!»

Она вошла – вся раскрасневшаяся, аппетитная, влекущая. Подошла к кровати, призывно посмотрела ему в глаза и легким, рассчитанным движением плеч

скинула на пол яркий халат с шелковыми кистями…

271

* * *

Вторую бутылку они допили уже после того, как отдохнули после

головокружительного секса, наговорив друг дружке нежных слов, надавав

клятвенных обещаний и поверив в них настолько, что все грядущее

представлялось уже в одном только розовом свете. В числе таких обещаний, между прочим, было согласие Добрякова на предложение Зины, которое само

по себе было вполне разумным и с практической точки зрения вполне

подходящим к тем условиям, в которых эти двое пребывали на тот момент,

когда Зина, слегка высвободившись из объятий Добрякова, приподнялась и

загадочно посмотрела ему в глаза. Он томно улыбнулся, но вскоре понял, что

не улыбка подразумевалась ею в качестве реакции на ее взгляд: она смотрела

по-прежнему пристально и цепко, словно пытаясь вползти ему в самую душу

и найти ответ на мучительный вопрос, который никак нельзя было получить

при обычном разговоре. Он занервничал, завозился на постели, лег навзничь

и тупо уставился в потолок, предчувствуя что-то особенное, не из разряда тех

смешков и шепотков, которыми они обменивались еще минуту назад. Лежал

и боялся пошевелиться, а сам все ждал, напряженно и мучительно ждал, что

она скажет, наконец. Это тянулось, как ему показалось, целую вечность, и за

это время он успел покрыться мелким, противным потом, но так и не посмел

откинуть одеяло. На смену потливости пришел озноб, и Добряков несколько

мучительных и ничего не прояснявших минут сосредоточенно размышлял о

причинах этого озноба и никак не мог определить, был ли он следствием

напряженного ожидания или свидетельствовал о безжалостно

приближающейся менже. Наконец, это стало невыносимым. Преодолев

оцепенение, он повернулся лицом к Зине, все так же неотрывно глядевшей на

него, и попытался улыбнуться, но улыбки опять не получилось, а вместо нее

на лице его застыла, он это чувствовал, нелепая гримаса школьника,

застигнутого товарищами за непотребным делом.

272

- Зин, ты чего, а? – кое-как выдавил он из себя, снова попытался улыбнуться, но снова не смог совладать с мимикой.

Она помолчала еще немного, потом слегка вздрогнула, будто только теперь

услышала его, опустилась на подушку, лицом к нему, и едва слышно, но

предельно четко, произнесла:

- Возьмешь меня замуж?

Остолбенев, он смотрел на нее и не мог понять, что же теперь следует делать: облегченно вздохнуть, прикинуться непонимающим или запротестовать.

Ничего страшного, слава богу, вроде бы не случилось, он тут почувствовал, что озноб прошел, ему стало жарко даже, он выпростал из-под одеяла ногу и

подергал ею, впуская внутрь прохлады. С другой стороны предложение это

было настолько неожиданным, учитывая ее недавнюю отповедь на такой же

его вопрос, что он не знал, что ответить.

Наконец, выдавив на лицо новую глупую улыбку, сказал:

- Так ведь сама же мне позавчера отказала?

Она, казалось, была готова к чему-то подобному, потому что нисколько не

удивилась, ни капельки не растерялась, а парировала так же категорично, что

называется, в лоб:

- Да, ты верно запомнил, мне вообще-то никто не нужен, честно говоря. Я, как теперь модно говорить, самодостаточна. Но вот подумала и…

передумала.

Этот ее ответ был для Добрякова самым настоящим нокаутом – он и вовсе

перестал что-либо понимать.

273

- Просто мне казалось, - на удивление спокойно и неторопливо продолжала

она, - что я прежде всего нужна тебе, хотя, может быть, ты и сам этого еще не

понял. Или я ошиблась? – и снова пристально воззрилась на него.

- Да нет… наверно, так и есть, - заелозил под одеялом Добряков, пряча глаза.

- Или ты думал пару раз перепихнуться со мной, как с прежними бабами, а

потом в кусты?

Чего-чего, а такого Добряков точно не думал, тут Зина была явно не права.

Наоборот, такой женщины у него отродясь не бывало, он это почувствовал

уже в первый раз, и все последующие только подтвердило это.

Так или примерно так он и ответил Зине, и она восприняла это как должное.

- Ты должен понимать, что твои резоны касаются не только постели, -

убеждала она. – В конце концов одиноких баб вокруг полным-полно, сам

знаешь, и совсем не проблема менять их, когда прискучит. Тут большее что-

то тебя должно привлекать. Кому бы ты нужен был, если бы я адвоката не

пригласила? Неизвестно, чем бы все кончилось.

«Ну, положим, не было бы тебя, я вряд ли стал бы Рюмину морду бить. К

тому же ничего еще не кончилось», - успел подумать он, но промолчал,

слушая дальше.