Александр Шуваев - Гном. Трилогия

А этим маршал в тонкой, деликатной армейской манере сообщил, что авиационное командование заодно с сухопутным генералитетом, и никак не может быть задействовано против сорвавшейся с поводка армейщины. В Москву они, понятно, не поедут, но не пригласить тоже было бы невежливо.

- Как обстановка в войсках, какие настроения?

- Обстановка достаточно спокойная, товарищ Сталин. В настоящий момент командование полностью контролирует положение. Личный состав на всех фронтах проявил высокую сознательность и поддерживает образцовую дисциплину.

Читай: "Рядовой состав и офицеры полностью поддерживают своих победоносных генералов". Интересно, - чего они наплели бойцам? Про то, как товарищ Сталин хотел распустить колхозы на другой день после победы, а злодеи из НКВД хотели ему помешать? Если так, то совсем плохо. Непоправимо. Неужели решились?

- Вот и хорошо. Жду вас завтра в Москве.

- В каком составе, товарищ Сталин?

Ты смотри. Сухой, деловитый тон. Как будто он хотя бы на секунду и ВПРЯМЬ собирается приезжать.

- А вот все те, кто собрались, пусть и приезжают. Посовещаемся.

Едва заметная заминка. Неуловимая, если специально не ждать. Доля мгновения, в которую может решиться все. После которой, вполне возможно, пути назад больше будет. Он надеялся до последнего, вопреки всем резонам думал, что - не решатся все-таки. Зря.

- Виноват, товарищ Верховный Главнокомандующий. Слишком велика опасность провокации. Теперь, когда их предательская деятельность вскрыта, негодяи пойдут на все. Мы не можем быть уверены, что наш разговор не контролируется, товарищ Сталин.

- Эту линию нэ слушают, товарищ Василевский. Это невозможно.

- К сожалению, техническая возможность все-таки есть. Мы консультировались с Пересыпкиным. Строго говоря, мы не можем быть уверены, что вы сами в настоящий момент не находитесь под контролем предателей. Так что о совместном совещании под вашим руководством речь может идти только если оно произойдет не в Москве и...

- И что еще?!

- Охрану и оборону будут осуществлять проверенные люди из армейских структур. Только что пришло новое сообщение. Значительная группа вооруженных лиц только что предприняла попытку захватить радиостанцию имени Попова. Попытка отбита, нападавшие частично истреблены, частично помещены под стражу.

- Но ведь там и бэз того охрана из состава внутренних войск?

- Так точно. Они и остались. Просто мы, после вчерашнего, решили их несколько подстраховать. Как выяснилось - не зря. Недоразумений не возникло, нападение отбивали вместе с ними.

Так что, дорогой товарищ Сталин, связь тоже в наших руках, и возможностей влиять на ситуацию у тебя нет. Надо думать, что в ответ на свои последующие попытки что-нибудь разузнать, он получит немало новых интересных ответов. О том, к примеру, что транспорт контролирует тоже не он. Куски головоломки сложились, наконец, в единое целое. Кажется, при этом даже слегка щелкнуло, становясь в фиксаторы.

Они пронюхали что-то о контакте Лаврентия с американцами, слегка всполошились, начали вынюхивать, и у них получилось. Они вспомнили про тридцать седьмой год, и всполошились еще сильнее. Со страху начали созваниваться, ну а те, кто к ним приставлен, приняли это за заговор, начали действовать, но было поздно, а их действия генералитет воспринял в качестве окончательного подтверждения своим подозрениям. Они-то знали, что никакого заговора не составляют. В таких условиях они, естественно, забыли про нынешние распри и былые счеты, воспылали благородным гневом, и теперь наломают дров... Нет. УЖЕ наломали, потому что подняли на шухер армейщину (ворохнулся прежний ужас: а что при этом наплели солдатам?), похватали особистов и взяли под контроль связь, а действия эти и необратимы и непоправимы: дать задний ход на этом этапе означало бы прямое самоубийство. Поэтому так, как прежде, теперь уже не будет ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ.

Почему-то больше всего происшедшее напомнило ему лихо задуманное, но сорвавшееся преступление: какая-нибудь дурацкая случайность, пустяк, мимолетная заминка, - и все достигнутое до сих пор в единый миг словно бы выворачиваются наизнанку. Меры предосторожности оборачиваются против тебя, захваченное - превращается в смертную ловушку, подельники предают или затевают дележку с поножовщиной, когда ничего еще не кончилось, как из-под земли появляются опасные свидетели, а самые удачные решения, - казавшиеся такими остроумными! - в итоге показывают себя как бы ни тягчайшими ошибками. Так, что глядишь на них и поражаешься только: где были мои глаза? Куда глядели? Но абстракции - абстракциями, но, однако же, была и реальная ловушка. Сам Кремль. И не время было рассуждать, решится кто-нибудь из прежних сподвижников на отчаянный шаг, - захватить его, - или побоится все-таки? Следовало исходить из того, что - не побоится. Во всяком случае готовиться нужно к худшему. К самому худшему. ЗДЕСЬ - армия ему не защита. Хуже того, он не уверен, что они так уж хотят его защищать. Скорее, как обычно, - серединка-наполовинку: одни считают, что без него - придется тяжко, особенно на самых первых порах, другие, - что оставить его в живых все-таки слишком большой риск. Неприемлемый. Исходить следует из того, что до конца они еще не определились. Все произошло неожиданно, и уж слишком быстро. Хотя, надо заметить, это и вообще в обычае у любых катастроф.

История с попыткой захвата радиостанции является вторым "темным" эпизодом в истории скоротечной смуты в момент между войной и миром в Европе. Эти архивы либо не раскрыты до сих пор, либо просто уничтожены. Мы знаем, что бойцы охраны отбивали атаку неизвестных совместно с армейцами. Мы знаем, что следствие проводилось и было неукоснительно доведено до конца. Кто, чего, кто отдал приказ, мы не знаем ничего. Так же, как об источниках информации генерала Ильичева.

- Мы настоятельно просим вас, товарищ Сталин, возглавить предполагаемое следствие лично. Ни у кого другого просто нет достаточного авторитета. До окончания следствия от занимаемой должности должны быть освобождены и временно изолированы Берия, Меркулов, Абакумов, Серов, Ульрих, Мехлис...

- Он нэ участвовал ни в каком заговоре. Ручаюсь.

Если это высказывание и не относилось к "юмору висельников" довольно характерному для людей, которым больше нечего терять, то было к нему очень, очень близко. Но собеседник либо не понял, либо не захотел его понимать.

- Мы в этом практически не сомневаемся. Он внесен в список, по преимуществу, с учетом характера Льва Захаровича. Во избежание ненужных эксцессов. Далее: Гоглилзе, Никифоров...

... А ведь они прекрасно сознают, что делают. Сами же сказали, что не исключена возможность прослушивания, и сами же диктуют этот список.