Александр Шуваев - Гном. Трилогия

Хлеб Насущный I: темная ночь

Даром, что безлунная, ночь все равно выдалась потрясающей. Тепло, тихо, чуть заметный ласковый ветерок с Дона нес упоительное, не разбираемое на составные части благоухание позднего, зрелого лета. Весь день напролет никто, почитай, и не спускался в полуподвал разоренного дома, ставший пристанищем для молодой семьи. Верка и готовила тут, в подобии летней кухни, расположив керогаз на сколоченном мужиками столе. Накрутившись за день, убыла спать, как стемнело, и демонстративно, показывая, кто в дому хозяйка, унесла с собой лампу. До этого начал тереть глаза и клевать носом пятилетний "старшой", Валерка, до одури набегавшийся за день. Еще раньше убыла "малая", двухлетняя Лариска: возилась-возилась себе в разных углах захламленного общего двора, что-то приговаривая, да и замолкла вдруг. Опыт показывал, что такое вот внезапное молчание наступало неспроста и неизменно имело свою вескую причину. Одно из двух: либо шкодит, либо, как сегодня, заснула, где была. Ткнулась лбом в кирпичи, подогнув ноги под живот, и даже не пошевелилась, когда отец поднял на руки и унес вниз, как отключили ее, ей-богу. Друзья-однополчане Борис да Василий восприняли Веркин демарш с лампой подозрительно кротко. Спать не хотелось, ночка шептала, некоторое время они светили цигарками в темноте, а потом Василий завел двигатель "ушки" и кинул к столу переноску. Уж чего-чего, а "самогонной" солярки в его автоколонне было вдоволь. Со светом последний год стало куда лучше, но все-таки не вволю, на ночь пока что отключали. Станции восстанавливали, и строили новые, но работающая на пределе напряжения индустрия требовала еще больше электричества.

- У тебя ничего не осталось, а?

- Откуда? Все, как есть, закончилось. И так Верка косилась на твою брагу...

- Нашла алкашей. Но вот сегодня - потребил бы. Душа просит.

- А нету! Хотя, - постой-ка... Ты ж при машине? Давай на Грамши, - и на шоссейку. Там, мужики гуторили, всегда есть. В любую ночь-полночь, особенно если безлунная.

- Ничего себе, - ближний свет...

- Ближе нету. Власти.

Длиннейшая, пересекающая чуть ли ни половину громадного города улица Грамши переходила непосредственно в Кубанское шоссе, и путь туда, действительно, был не близкий, - но это, разумеется, не касается экспедиций за выпивкой. В ноябре? В десятом часу?! По грязи за семнадцать километров на тракторе в соседнее село?!! За самогонкой??? Да враз!!! А уж в такую добрую ночь, да по сухой дороге, да с добрым двигателем - сам бог велел.

В том месте, куда машина принесла приятелей, было так же темно, как и везде. Огоньки вспыхивали то тут, то там, и сразу же поспешно гасли, но вот приглушенное, всепроникающее гудение говорило о том, что кругом ведет активную ночную жизнь немалое число людей. Как бы ни многие сотни. Вдоль обочины сидели на ящиках, сложенных во много слоев пустых мешках, картонках или просто на старых газетах, выложив товар на перевернутое ведро, молчаливые люди. Несколько не бог весть каких яблок, лучок, пяток пучков укропа. Белые головы сахарной свеклы, явно не со своего огорода. Но, с другой стороны, - могли же человеку выдать трудодни этой самой свеклой? Пара тыкв и десятка три разнокалиберных картофелин. Инвалид с рубленым самосадом и самодельными папиросами. О! Корзинка с белыми абрикосами. Старое сало по соседству с несколькими кусками копченой грудинки. Несколько морковок и три свеклы, красных. Горсти три творога на белой тряпице. Вот только они прошли метров двести, а ряд этот все длился и длился, и конца ему не находилось.

- Тут на километр, если не больше.

Водитель, помедлив, извлек откуда-то полезную и завидную вещь: небольшой, но яркий фонарик.

- Вася... Если б я не знал тебя раз, два, три... вот уже пять лет, то подумал бы на тебя нехорошее. Что ты промышляешь по ночам невесть чем...

- А, это... Меня ж в Казахстан гоняли, так там у переселенцев бабы на дому делают, для себя, под заказ и на продажу. Взял десяток, для пробы. Хорошо разошлись. Другой раз больше возьму.

К друзьям придвинулась темная фигура с неразличимым во мраке лицом.

- Чего ищем, граждане? Или имеете продать? Запчасти, резина? Соляр?

- Что? А, не-е... Добавить хотели, а взять негде.

- А-а... - голос фигуры заметно поскучнел, - это вам к Павлину. Де-ед! Тут граждане желают иметь натур-продукт...

- Разглядел? Ну и гаси, нечего маскировку нарушать...

- Так не отравиться бы. А то приятель купил у одного такого, так ослеп и чуть не помер...

- Господь с тобой! Пробуй, - он отлил мутной жидкости в рачительную, чуть больше наперстка, стопку, - ну?

- Да-а... Такое и впрямь не подделаешь. - Борис сделал паузу. - А чего у тебя кличка такая, - Павлин?

- Сам ты кличка... По паспорту я Павлин Агофонович, понял?

- А-а. Так почем самогон-то у тебя, ветеран?

- Ты вот что... Давай махнем, а? Я тебе всю четверть, - а ты мне эту штуку? Мне, при моих делах, на дворе куда как способно...

- Да ты что, дед?! Хотя... Как говорится, из уважения к твоим сединам. По рукам.

Они в молчании прошли еще метров сто, и ряд торгующих продолжался, а потом повернули обратно, к грузовику.

- Слышишь, чего?

- Ну?

- Не зря мы сюда приехали. Знаешь, что мне здесь вдруг пришло в голову?

- Это правда, что "вдруг". Ну?

- А мы, похоже, начали вылезать. Из разрухи-то. А то живешь-живешь, а все кругом жопа какая-то. И жить вроде можно, а глаза не глядели бы.

- А ну-ка, бабы, дайте глянуть...

Внимательно разглядев диковинную вещь, Василиса вдруг сноровисто отщелкнула герметичную крышку.

- А! Кристаллизатор. Поменьше, похитрей, а разобраться можно... Ну-ка, зовите этого пацана...

- Уверена?

- Чай, всю войну над ими закладчицей горбатилась, - она пренебрежительно оттопырила губу, - не, больше: почти четыре года. Убереглась вон, а которые и ослепли.

- И справисся?

- Чай не бог весть что. Вон Лидка с третьего барака вообще бригадиром наладчиков была. Сань, - сбегай, позови...

КУМ (Кристаллизатор Универсальный Малый) "Пионер" привезли в поселок переселенцев после долгих сомнений, на пробу, после неожиданного успеха предыдущего этапа. Правду сказать, особого универсализма у этого устройства как раз и не было. В чем-то неизмеримо более совершенный, универсализмом он уступал даже довоенным устройствам, в которых закладка производилась вручную. По сути, он содержал только блок для производства "объемного" текстиля, и второй, для формирования и пропитки. Отсюда, в общем, понятна определенная ограниченность номенклатуры изделий. Предполагалось, что на этом устройстве невозможно будет делать хотя бы оружие. Наивные. В самом крайнем случае, - несколько затруднительно. Поначалу некоторые подрядились работать на дому комплектовщицами, ну а там недалеко оказалось и до сборки. Комплектовали кто где, и сами, и детей, бывало, приспосабливали, а под сборку, как правило, строили отдельные бараки, ставили столы и проводили освещение поярче. Очевидно, именно из-за этого света эти своеобразные мануфактуры нового времени и получили архаичное прозвище: "светелки", "светлицы". Они собирали схемы для радиоаппаратуры и других электронных приборов, упаковывали их и наклеивали ярлыки со своим именем и номером договора. Их продукцию собирали и отвозили на завод, где проверяли качество, после чего пускали в сборку готовых изделий, и это было достаточно неудобно. Естественным решением во многих случаях стало снабжение надомниц еще и корпусами, и всем потребным для того, чтобы они делали готовую продукцию. Ее, минуя завод, свозили на специальные контрольные пункты, после чего отправляли непосредственно потребителю или в торговую сеть.