Александр Шуваев - Гном. Трилогия

Возможно, именно характер претензий стал основной ошибкой обвинителей. Даже часть тех, кто разделял мнение о "слишком жирном куске" была против принятия решения по мотивам идеологии. Это было как-то несвоевременно и несовременно, и даже неприлично, как эксгумация трупа собственной бабушки в качестве доказательства на пустяковом судебном процессе. А вот сторонников у него оказалось неожиданно много. Все осталось по-прежнему до следующей попытки, но публичные объяснения ему все-таки пришлось дать.

Разумеется, дело не обошлось только обувью и одеждой. Совсем нет. Те самые фонарики тоже стали одной из первых ласточек. С определенного момента сырье и кое-какие комплектующие стало возможно купить вполне официально, просто-напросто за деньги. Куда интереснее другое: откуда появились конструкторские разработки, как будто специально придуманные для производства на дому. Разработки весьма профессиональные при том, что никто так и не признал своего авторства. Очень солидный толчок развитию данной системы производства, дала, безусловно, массовая телефонизация страны. Пока речь шла об изготовлении непонятных плат для АТС и вполне понятном, радостном изготовлении самих телефонных аппаратов, было еще туда-сюда. Хотя, надо заметить, в один момент вдруг оказалось, что шестьдесят процентов телефонных аппаратов прошли через руки надомниц. Но потом Целина с ее безмерными расстояниями и редким населением потребовала телефонизации в кратчайшие сроки, и тут та-акое началось...

Реализация особо масштабных инфраструктурных проектов обладает своеобразной, парадоксальной инерционностью. Именно в соответствие с ней потребность в строительных и конструкционных материалах начала снижаться тогда, когда работы на самой магистрали достигли чуть ли ни максимального размаха: магистраль строилась, а вот колоссальная индустрия, обеспечивающая стройку всем необходимым, была УЖЕ построена. В излишке могли оказаться поистине титанические объемы железобетонных конструкций, арматуры, стекла, резаного камня, базальтового волокна и просто плавленого базальта, металлического и каменного профиля всех номенклатур, стекла, цемента и прочая, и прочая, и прочая. А, следовательно, громадные производственные мощности, доведенные технологии и сработавшиеся коллективы, в которых производительность за время работы выросла в два-три раза. В конце концов, люди, из которых состоят эти коллективы. При капитализме снижение конъюнктуры неизбежно вызывает те или иные явления кризиса, но искусственной системы планового хозяйства это никак не касается. На том этапе строительства социализма, когда ничего не было в избытке, а существовали только нехватки, никому даже и в голову не могло прийти остановить отлаженное производство: нет прежней нужды в индустриальном строительстве? Будем строить жилье. Имелось, правда, и кое-что новенькое, не вполне социалистическое: аналогичные проблемы возникли примерно одновременно во всех странах, причастных к строительству Магистрали, так вот тут советское руководство скупило все излишки строительных и конструкционных материалов не раньше, чем цена на них упала до трехлетнего минимума...Но, в общем, обиженным не ушел никто.

Масштаб жилищного строительства дважды удвоился за три года и достиг по-настоящему небывалой величины. Согласно официальным данным за пятьдесят второй год только государственные строительные организации сдали более трехсот двадцати миллионов квадратных метров жилья, но это далеко не исчерпывает истинных масштабов стройки, потому что, помимо государства, строили все и всеми способами: предприятия, ведомства, жилищные кооперативы и индивидуальные застройщики. Тот размах стройки, тот рост ее темпов были перекрыты только через тридцать пять лет без малого и в совсем, совсем другой стране. Интересной особенностью этого строительного бума, отличавшей его от всех прежних эпизодов массового строительства, являлась исключительная добротность возводимого в колоссальных объемах жилья: требования к материалам и конструкциям остались теми же, "магистральными", то есть, по сути, очень высокими. Никому и в голову не пришло ломать налаженные технологии для снижения "слишком высокого" качества продукции, потому что такая перестройка не окупила бы ожидаемой экономии. Районы массовой застройки времен конца сороковых - первой половины пятидесятых можно видеть и до сих пор. Никуда они не делись, эти двух-, трех- и шестиэтажные микрорайоны из бетона, армированного базальтовым волокном, с трубами, отлитыми из камня, и под крышами из вечного, небьющегося шифера. Простояли по сорок-пятьдесят лет, не нуждаясь в капитальном ремонте, и простоят еще столько же. Правду сказать, поначалу районы новостроек выглядели довольно тоскливо, напоминая по весне эскадры кораблей посередине разливанного моря грязи, развезенной грузовиками и тракторами, а потом - ничего, то, что называется, обжились. Дороги и дорожки - проложили. Выросли деревья, высаженные на субботниках и отдельными энтузиастами, проклюнулась травка. Откуда-то, будто сами собой, появились скамеечки, дощатые столы на крепко врытых столбах, бабушки в платочках, подзаросшие, но буйные клумбы, заборчики, превратившие пустые промежутки между домами в дворы, а в дворах этих с успехом выросло по нескольку поколений вполне приличных людей, для которых эти приземистые новостройки навсегда стали родным, уютным домом. Тем, что спустя несколько десятилетий стали называть "малая родина".

Знаете, что такое "простое воспроизводство рабочей силы"? Нет? Если попросту, по-человечески, так это такая жизнь, когда вкалываешь изо дня в день, круглый год, год за годом, а твоя единственная жизнь не становится лучше. Когда это лагерь, то это понятно, это по-нашему, так что никаких вопросов. Но когда, типа, - на воле? Когда тот же подвал, та же одежонка, сто раз штопанные носки и сапоги, в которых пришел с фронта? Тут вопросы возникают сами собой, взаимопонимание с властями тает на глазах, а там и вера в идеалы идет на убыль. И становится недалеко до беды. А ведь был же, и не один даже год длился этот период, который вполне обоснованно привел бы в ужас любого буржуазного экономиста. Главный работодатель, государство рабочих и крестьян, требовало от своих граждан работы, которой не было ни конца, ни краю, а вот платить работникам хоть сколько-нибудь сопоставимо особых возможностей не имело. Выстраданные во время войны, потом и кровью доставшиеся способы быстрой перестройки производства позволили в немыслимые сроки перевести промышленность на "мирные рельсы", она, в свою очередь, вбрасывала в народное хозяйство колоссальное количество техники, производительность труда росла небывалыми темпами, а вот количество жизненных благ в стране вроде и не увеличивалось. Руководство не успевало снижать расценки и увеличивать нормы, и не из садизма какого-нибудь, а - не выходило по-другому. Людоед Гитлер недаром устроил в предвоенные годы эпопею с "Фольксвагеном", невзирая на все различия между странами, проблема перед ним стояла та же самая: сделать так, чтобы некую существенную часть выполняемой работы труженики делали как бы в долг, под обещание будущих благ. В какой-нибудь другой, - да в любой почти! - стране, кроме страны победившего социализма, работники за подобные штуки подняли бы работодателя на рога, и, в общем, были бы правы, потому что нельзя давать спуску любым "верхам", а то они входят во вкус и наглеет, - а тут как-то обошлось. Утверждать, что основную роль сыграла бесконечная сознательность советского народа, строителя коммунизма, было бы либо лютым лицемерием, либо уж вовсе розовым идеализмом, но и поставить в качестве основной причины отсутствия социального взрыва "рабскую натуру русских" тоже было бы не вполне правильным. Причины тут сложные, и как бы ни главным компонентом являлись привычка основной массы населения к очень бедной и примитивной жизни в комплексе с тем обстоятельством, что жизнь, побыв в застое года полтора-два, все-таки начала улучшаться. Для привыкшего к тому, что ему ничего не положено, даже малая малость кажется истинным подарком судьбы. И впрямь: что с того, что делаем больше, устаем-то так же. Даже, кажется, поменьше льем поту, - так с какой стати нам больше платить? Дали, - так и спасибо, так и слава богу.