Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

Яша, проследив взгляд гимназиста, кинулся в соседнюю комнату - и тут же выскочил назад. Глаза у него были безумные; сделав шаг, Яша схватился за покосившуюся створку, согнулся вдвое - и его вырвало прямо на устилающие пол осколки.

- Не надо...хр.... кх... - не ходите туда, пан Никол.... Не надо вам это видеть... - увидав, что мальчик его не слушает, Яша с трудом разогнулся и заступил дорогу. Руки его дрожали.

- Их... бомбой.. по стенам... прямо на куски! А тот, который такой, здоровый - без головы. И всё в кровище, даже потолок...

Грохоча сапожищами, в комнату влетел Порфирьич. В его руке плясал здоровенный револьвер системы "Смит-и-Вессон". Денщик дико озирался.

- А барон- то... как есть, уехали! В экипаж барышню закинули, сами с господином лейтенантом сели- и ка- а- ак припустят! А меня не дождалися... и весь дом разнесли, черти верёвочные* ...

Порфирьич не стал припоминать, какими язвительными фразами обменялись Ольга с бароном - девушка категорически требовала взять ее с собой и добилась- таки своего! Обозленный до последней крайности барон кулём закинул Ольгу в карету и, вслед за лейтенантом, взлетел на козлы.

Николка, несмотря на весь ужас происходящего ухмыльнулся; непонятно, из-за чего Порфирьич больше убивается - из-за разгромленного жилья, или из-за того, что Корф с Никоновым обошлись в опасном деле без него.

Снова забухали сапоги, залились трели полицейского свистка. Порфирьич с досадой плюнул засыпанный стеклом и штукатуркой на пол:

- Ну вот, подоспели, шлындры **... нет, чтоб скубентов с бонбами ловить, когда они их в окна к приличным людЯм бросают! Так нет, небось, шляются по трактирам, а как рвануло - на тебе, пожалуйста, свистять, как оглашенные! Вы посидите пока туточки, панычи, неча вам с ними беседовать, я уж сам... и Порфирьич, засунув за пояс Смит- и-Вессон, затопал навстречу свисткам.

## * (устаревшее) - ненормальные, психи

## * (устар) - бездельники

Яша, враз обмяк, плюхнулся боком на канапе и зашарил по карманам. Николка, собрался было отдать платок, но вспомнив, что тот перемазан кровью, поглубже запихнул его в карман.

- Вон оно как, Пан Никол...- выдавил из себя Яков. - Вон оно как вышло ... бомбой...

- А это, значит, тот, со шляпной картонкой? Которого мы у нашего дома выследили?

- Он и есть.- кивнул Яша. - Я сразу понял, что дело нечисто. Увидел, как он картонку эту носит - сразу понял, что там бомба.

- Так надо было сказать господину барону или Сергей Алексеичу.. - заметил Николка. - Они бы что-нибудь придумали.

- Яша сокрушено махнул рукой. - Виноват, чего уж теперь, пан Никол... думал, померещилось, да и неудобно было к господам офицерам лезть с советами. Одна надежда, что они этого шлемазла догонят и изловят

Так они и сидели на канапе - Яков бездумно ковырял пальцем подлокотник, думая о своем непростительном промахе, а Николка все хотел встать и разглядеть в осколках зеркала в шифоньере свою перемазанную физиономию - но никак не решался нарушить тишину. Из соседней комнаты тянуло тревожным запахом; Николка подумал, что пахнет взорвавшимся динамитом. Мальчик все же одолел нерешительность, встал и сделал пару шагов к расколотой двери; в нос ударил другой запах, перебивающий ядовитую вонь взрывчатки. Острый, пугающий... Николка понял, что так пахнет кровь. Он поежился и вернулся на место. Яша по прежнему сидел, скособоченный, как старая тряпичная кукла.

- Яш... - Николка подергал его за рукав. - Очнись, незачем нам тут сидеть...

За окном было тихо. Надтреснутого голоса Порфирьича и уверенного баса городового слышно не было - похоже, расследование переместилось из палисадника на улицу. Яша, крякнув, встал. Прежнюю его апатию будто рукой сняло.

- Пошли, НикОл. Надо посмотреть, куда господа офицеры поскакали. Как бы опять в беду не угодили...

******************************************

- Ушел! - Я же предупреждала! Куда вы смотрели, мужчины? А вы, барон - что, только дамам дерзить умеете?

Корф с Никоновым сокрушено молчали. Крыть было нечем - Ольга действительно предупреждала. Мало того - кричала, высовываясь по пояс, из окошка кареты! Бог знает, каким чутьем, угадала, что пролетка с беглецом вот- вот вильнет в переулок, уходя от погони. И, пока Корф, матерно ругаясь, выворачивал лошадей поперек Якиманки, злоумышленника уже след простыл.

Пролетку удалось догнать еще до того, как та выскочила на Старую Калужскую дорогу, ведущую в сторону Калужской заставы. На площади Корф поравнялся с ней - какое- то время экипажи неслись бок-о-бок, причем бомбист стрелял в преследователей из револьвера. Не попал - пролетку отчаянно бросало на выбоинах, и стрелок принужден был цепляться за что попало, лишь бы не вылететь под копыта лошадей.

Никонов ответил несколькими пулями. Ему тоже было неловко стрелять - левой рукой, да еще перегибаясь через барона. Правой лейтенант вцепился в поручень, с трудом удерживаясь на бешено трясущихся козлах. Корф пытался достать неприятельского кучера бичом, но успеха не имел; экипажи, вздымая клубы пыли и плюясь свинцом, пронеслись через площадь Калужской заставы* расшугали лоточников с разносчиками, и вылетели на Большую Якиманку. Толстый городовой побежал, было, за нарушителями, оглашая воздух трелями свистка - но куда там! Корф прижимал злодеев к тротуару, наваливаясь на хрупкий экипаж массивной каретой; бомбиста мотало на сиденье; он пытался зарядить револьвер, но проделать сей трюк в трясущейся пролетке оказалось непросто.

Ольга тоже времени не теряла. Увидев террориста на расстоянии вытянутой руки от окна кареты, девушка не стала стрелять из Корфова бульдога - зато вспомнила о припрятанном в манжетке смартфоне и принялась снимать злодея крупным планом. И - увидала, как студент машет кучеру, приказывая свернуть в переулок.

##* сейчас - площадь Гагарина.

Пролетка резко вильнула влево, вдоль кованой ограды храма мученика Иоанна Воина; барон, попытался свернуть следом, но преуспел лишь в том, что чуть не врезался в решетку. Пришлось останавливаться, осаживать лошадей, а потом и вовсе спускаться с козел и разворачивать карету посреди мостовой. Пролетка с бомбистом давно угрохотала куда- то в переулки, а вокруг кареты собралась толпа. Кто-то смеялся, кто-то давал советы; однако ж, разглядев решительную физиономию и пудовые кулаки возницы, насмешники сочли за благо поутихнуть. Никонов сохраняя остатки невозмутимости, сидел на козлах, помогая, в меру сил, барону.

Наконец карету развернули; было ясней ясного, что беглеца не догнать. Продолжать погоню не имело никакого смысла, и карета с понурым Корфом на козлах затарахтела дальше, по Якиманке. Проезжая мимо строящегося здания Голутвинской мануфактуры, Корф наклонился к сидящим в карете Никонову И Ольге: