Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

##* Шафт - собственно палка (ствол) трости. Есть еще набалдашник (ручка) и наконечник.

Дома нас ждал долгожданный сюрприз в виде записки из гостевого дома монастыря св. Фёклы. Матушка- настоятельница вернулась, наконец, из Дамаска (лично я вижу в таком совпадении знак судьбы) и примет нас завтра вечером, после чтения апостола. Еще бы знать, что это значит: и спросить нельзя (заподозрят, не проверят, а как же - у паломника все эти премудрости от зубов должны отскакивать!), и опаздывать не хочется - кто ее знает, эту матушку- настоятельницу; вдруг обидится и промурыжит еще недели две?

Ну да ничего, как-нибудь прорвемся. И очень кстати тут придется наш сосед, который лейб-улан. Он, хоть и паломник, а мужик здоровенный - и, в рассуждении своего лейбгвардейского прошлого, хлебного вина не чурается. Вот он нам все и обскажет. Сам не знает - у спутниц своих выяснит, тем- то точно все ведомо. Вообще - правильный мужик. Вчера вечером они с отцом разговорились у дома - выяснилось, что Антип (так зовут отставного лейбгвардейца) направился в Сирию больше от безысходности, чем от православного рвения. Нет, он, конечно, человек глубоко верующий, но... благочестие - это не его, сразу видно. Выйдя со службы Антип порывался сначала открыть лавочку (гвардии отставные не бедствуют, жалованье в полку на уровне, да и пенсиона за крестик, полученный в Балканской кампании вполне хватало на пропитание), однако с торговлей не заладилось. Жил бобылём - хотя жену найти не представлялось проблемой: мужик видный, гвардеец, да и карманы не пусты. Мало ли в Рязани веселых вдовушек?

Антипу просто было скучно. Видимо, армейская жизнь навсегда изменила этого человека - "на гражданке" он себя так и не нашел. Мужик прирожденный солдат - из тех, кто счастлив лишь тогда, когда решения принимают за него. Потому- то он к этим паломницам, кстати, и прилепился - ведомый по жизни...

По моему, отец решил к нему присмотреться. А что, эдакий Планше (скорее уж, Мушкетон) нам бы не помешал - ни здесь ни в Москве, если мы, конечно, туда доберемся...

Одно хорошо - наше ожидание так или иначе закончилось. И теперь - либо мы добьемся того, ради чего притащились в эту дыру (ой, простите, посетили важнейшую святыню Сирии), либо нас развернут и проводят пинком под зад. И тогда придется что-нибудь придумывать - потому как не зря же мы сюда ехали?

Ясира Арафата на них нет...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть вторая

В поисках потерянного ковчега или "по обе стороны от мушки"

Глава первая

Попадись мне в руки книга о нашем путешествии, то я бы сказал - "все, о чем тут написано, автор сочинил, следуя канонам приключенческого романа, да такого, что его не погнушались бы и Буссенар с Хоггардом". А что? Странствие через пустыню, древний монастырь в горах, роковая тайна... Ну и бегство, конечно. Погони со стрельбой только не хватает. (чур- чур- чур, типун мне на язык!) Впрочем - покатит и стычка с бедуинами.

Однако - по порядку.

Мать- настоятельница оказалась милейшей женщиной: приняла нас, расспросила, как мы добрались из России - и тут же дала разрешение посетить монастырскую крипту. Или, как там называется этот сводчатый подвал под алтарем? Ах да, "нижняя церковь"; крипта - это у католиков.

Так вот. Подвал этот, еле освященный лампадками, уставлен каменными сундуками, в каждом из которых хранится бесценная святыня. Пахнет в подвале не сыростью или плесенью, как можно было ожидать, а совсем наоборот - ладаном и ещё чем- то еще специфически церковным.

Сундуков - десятка полтора; нам указали на один из них и вежливо попросили подождать. Двое служек с натугой своротили крышку, и...

Внутри оказался другой сундук, скорее даже ящик - плоский, из темного дерева. Его крышку открывала уже монахиня; служки почтительно отошли, растворившись в полумраке. Мы стояли в почтительном отдалении и ждали, пока "сестра" предложит нам приблизиться.

Она подала; и мы увидели то, ради чего тащились сюда за тридевять земель. В ящике лежала пачка темных, истрепанных по краям листов из какого- то плотного материала - кажется, не из пергамента. Размером они были с журнальный разворот; листов было десятка три, не меньше.

Тут- то и выяснилось, почему ученый, написавший тот, другой пергамент, ограничился лишь выдержками из манускрипта. Я прямо вижу, как монашки потирают ручонки и хихикают, давая наивному умнику разрешение лицезреть святыни. Дать- то они дали - но не сказали, что сделать это можно только один раз! А значит, полюбовавшись на реликвию, можно унести в памяти ее светлый образ - но саму ее ты больше не увидишь. Тот московский историк и рад был бы привести полный перевод манускрипта - но не мог; перевел, что успел запомнить. Тетки в рясах - народ твердокаменный, не уступая в этом смысле скалам, в которых вырублены их храмы. Если сказали, что "все", то, прости, не проси - бесполезно, могила. Причем - в буквальном смысле; любая из монашек легко пожертвует жизнью, лишь бы не нарушать тысячелетнего устава богадельни.

Разумеется, том, чтобы скопировать драгоценные листы, мы и заикаться не стали. Спасибо хоть, нам позволили самим листать страницы древнего документа; монахиня лишь следила за тем, чтобы с реликвией обращались с должным трепетом. Рассматривать каждый лист дозволялось сколько угодно - но стоило перевернуть - все, финита, вернуться к нему монашка уже не позволяла.

А вот обломитесь, тетеньки! На нашей стороне микроэлектроника "мэйд ин Чайна". Пока отец развлекал монахиню беседой о вечном, я нащелкал по два десятка кадров с каждого их листов. Спасибо, отец подвесил над саркофагом мощную светодиодную лампу.

Памятуя байки об артефактах, загадочным образом не видных на фотопленке, я украдкой просмотрел несколько снимков. Китайская матрица не подвела - все листы запечатлелись в памяти. Что ж, задачу можно было считать выполненной. Христова невеста (так отец называл монашек) ничего не заподозрила - лишь с подозрением косилась на необычайно яркую лампу. Да, против прогресса не попрешь!

Рано я обрадовался. У выхода из крипты (узкий лаз, через который надо просачиваться по одному, с риском переломать на крутых ступеньках ноги), нас ждала очередная монашка. Мать- настоятельница желал сообщить нам нечто не терпящее отлагательства - для чего и просила проследовать в монастырский сад. Я, было, решил, что хитрые тетки отберут фотоаппарат, и по дороге на ощупь вытащил карту памяти. Обошлось - наше имущество мать настоятельницу не заинтересовало. Все было куда неожиданнее...

Отец как- то говорил, что европейские государства обзавелись разведками лишь в начале двадцатого века. До того тайное добывание информации было уделом дипломатов, международных авантюристов и организаций, не имеющих к государству прямого отношения. Так, своей разведслужбой прославился орден иезуитов; не отставал от него и папский престол и масоны. У православной церкви в Сирии, как оказалось, тоже имелась разведка - и неплохая. Матушка- настоятельница Апраксия вежливо поинтересовалась, как нам понравился манускрипт (в ее голосе я уловил легкие издевательские нотки), а потом огорошила нас неприятным известием.