Борис Батыршин - Коптский крест. Дилогия

Яша усмехнулся с видом явного превосходства.

- Главный он у них, барышня. "Иван" - на языке деловых означает "главарь", "вожак". Атаман, одним словом. Он и договорился с немцем - ну, то есть с ван дер Стрейкером. Для простого народа любой иностранец - немец, если он не турок, конечно. Ну а эти - вроде как валеты, не на посылках бегают...

- Валеты? - переспросила Ольга. - Это что значит?

- Что- что! В хевре - ну, в банде по вашему, - блатные по мастям различаются. "Иван", или "бугор"* - "король" или даже "туз" - если он в большом уважении у других банд. "Шестерка" - карта, сами понимаете, самая мелочная, мусорная. Которые в шестерках в хевре** ходят - те только на посылках, да на атасе***. А которые валетах - те дяди серьезные, либо марвихеры****, либо мокрушники, но, непременно чтоб калёные******.

- Ну ты, брат Яков, все объяснил барышне! - рассмеялся Корф. - Думаешь, она хоть слово поняла?

Ольша же, поджав губы, поглядела на барона с вызовом и, чуть помедлив, ответила Яше:

- Ладно, не надо мне тут рОманы заливать, я тебе не из фраеров ушастых или лохов позорных, на музыке тоже понимаю...

##* Бугор - (от ивр. богер- взрослый, совершеннолетний) - старший в шайке, вожак.

##** Хевра - (Идиш) воровская компания.

##*** Атас - от идиш. атус - внимание, приготовится)

##**** Марвихер - вор высокой квалификации; от марвихер ( идиш) - "зарабатывающий деньги"

##**** Калёный (от ивр. кэле - тюрьма) - имеющий судимость.

И с удовольствием увидела, как отвисли у собеседников челюсти. Николка только хихикнул про себя - Ваня порой выдавал и не такие словесные конструкции...

Барон, расхохотался:

- Ну вы, друзья, один другого стоите. Я понимаю, Яша - провинциальное воспитание... - но вы- то барыня... стыдно! И где только такому учат?

Ольга собралась, было, ответить какой- то резкостью, но Корф махнул рукой:

- Ладно, вы тут беседуйте пока, а я развяжу этих татей - а то, неровён час, затекут, без ног- рук останутся.

Но только барон открыл дверь в людскую, как комнату наполнил звон разлетающегося стекла и вопль Никонова: "Ложись!"

Какая-то страшная сила швырнула Николку в стену; и последнее, что он увидел - барон, в длинном прыжке сбивающий с ног не успевшего ничего понять Яшу...

Глава двадцатая

- Ну и где, скажи на милость, ты раздобыл эту дуру?

Ваня виновато потупился.

- Купил, еще в Москве. Помнишь тот магазин на Никольской - ну, с чучелами?

Олег Иванович кивнул. Они приметили оружейный магазин еще во время достопамятной прогулки по центру города, закончившейся позорной сделкой с часами. Позже Олег Иванович закупался у Биткова оружием - "лебель", сослуживший сегодня такую хорошую службу, был куплен именно там.

- Ну и зачем тебе этот курьез? Тяжеленный, неудобный, конструкция такая, что в страшном сне не приснится. Как у него барабан открывается, ну- ка...

Ваня оживился. Если разговор перетечет в техническое русло - глядишь, и обойдется без нотаций....

- Да вот, смотри! - Мальчик отобрал "галан" у отца и ловко откинул разъемную раму, демонстрируя чудо французской оружейной мысли. - Видишь? Я, как увидел, сразу решил - беру! Где еще такое угробище сыщешь? А бьет ничего, солидно.

- Да уж... - Олег Иванович несколько раз клацнул рычагом, заставляя револьвер раскрываться подобно бутону экзотического цветка из воронёной стали. - Чего только люди не повыдумывали ладно, держи, вояка. - и он протянул револьвер сыну. - Почистить только не забудь.

Олег Иванович с Ваней покачивались в седлах в середине небольшого кортежа. Следом за ними катилась арба с поклажей. Приставленный к ней солдат гортанно орал, охаживая ишака по бокам длинной хворостиной. Баш-чауш ехал впереди кортежа; пристроив поперек седла ремингтоновский карабин, он озирал окрестности, время от времени покрикивая на подчиненных.

После стычки с бедуинами прошло двое суток. Эти 48 часов стали самыми нехлопотными за все путешествие; как и ожидал Олег Иванович, общество грозных османских вояк волшебным образом действовало на аборигенов. Стоило приблизиться к очередной горстке глинобитных халуп, как жители высыпали навстречу - все, как один, скрюченные в угодливых поклонах. Старейшины селений чуть ли не на коленях подползали к лошадям, хватаясь за стремена, угодливо тараторя... Баш-чауш в такие моменты подбоченивался - наслаждался оказанным ему и его людям почетом. Однако ж плетку из рук не выпускал, вразумляя ею тех, кто проявлял усердие не достаточно рьяно.

На белых путешественников местные арабы косились с почтением - это вам не изможденные, паломники. В сопровождении солдат султана могли путешествовать только очень важные господа!

Так же разрешались и проблемы ночлега, фуража и все прочее, что составляет прелести ближневосточного скитальческого быта. Для "американцев" очищали лучшую из хибар (мудрено было понять, чем она отличалась от соседних развалюх; но баш- чаушу виднее), бесцеремонно выкидывая владельцев наружу. Те, впрочем, не возражали. Олег Иванович пытался протестовать, но успеха не имел. Для очистки совести он оделял "изгнанников" горсткой медяков, но баш- чауш высокомерно наблюдавший за хлопотами Семенова, тут же вносил свои коррективы - изрядная часть бакшиша, полученного "за беспокойство" оседала в карманах османского воителя...

К Мааалюле маленький караван вышел под вечер второго дня. С полудня на горизонте показалась невысокая горная гряда - проводник, прихваченный в последнем селении тыкал пальцем и повторял: "Маалюля! Маалюля!" Баш-чауш довольно покивал, после чего подъехал к Олегу Ивановичу и разразился длинной тирадой. По-английски баш-чауш не знал ни слова - так что рапортовал "американскому гостю" по-турецки, полагая это непременной частью своей службы. Семенов благосклонно покивал - он и сам видел, что до вожделенной цели осталось всего ничего. Лошади тоже чувствовали конец пути; даже осел, впряженный в арбу, доверху груженую кофрами и чемоданами, зашагал резвее. Дорога стала пошире - холмы расступились, силуэт скальной гряды, в отрогах которой прятался монастырь, придвигался с каждым часом. На тракте то и дело попадались люди - в основном, местные, арабы; все как один, навьюченные не хуже своих крошечных, облезлых ослов. Два раза путешественники обгоняли и монахов - всё это были греки. Первый же встреченный монах широко перекрестил европейцев - путешественники почтительно склонились в седлах, а Ваня еще и перекрестился - по православному, справа налево. Баш-чауш нахмурился, прикрикнул на солдат - и маленький караван прибавил ход; всем хотелось заночевать под сводами гостевых дворов Маалюли...

*******************************************

Из путевых записок О.И. Семенова.

Маалюля - городок небольшой. Во всяком случае, по российским меркам. Он живописнейшим образом расположился в ущелье среди цепи скалистых гор Каламун на приличной довольно таки высоте - полтора с лишним километра над уровнем моря.. Слово "Маалюля" в переводе с местного означает "вход", и это, между прочим, не случайно, ибо по преданию, именно в этих местах имел место быть важный библейский сюжет - убийство Авеля Каином. Склоны горы (скорее даже, невысокого горного хребта, подобных которому немало в Сирии и Палестине) покрывает густая заросль. Повсюду - финиковые пальмы, смоковницы и оливы. В отрогах горы полно пещер, гротов - что весьма живописно и очень подходит для постройки в них келий и скитов для отшельников, чем последние с удовольствием занимаются уже пару тысяч лет. В Маалюле расположены два важнейших для всех христиан монастыря: монастырь Святой Феклы и монастырь Святого Сергия.