Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия

Наша задача была проста: выяснить силы немцев, передать данные, и при возможности уничтожить колонну.

Мельком глянув на наручные часы, дал газу, вырываясь вперед – сейчас я за разведчика, буду направлять «таиры» по обнаруженным целям.

Судя по времени – пора! Десять минут назад две эскадрильи «пешек», которые работали отдельно от нас, атаковали крупную железнодорожную станцию, третья эскадрилья шла на второй волне. Так что в эфире сейчас паника, наземные службы уже вызывают помощь. Те, что участвуют в ловушке вряд ли дернутся, а вот те, что на подхвате – точно уйдут. Так что силы «гансов» мы уполовинили наверняка.

«Все‑таки не скалы, горы» – подумал я влетая в широкое ущелье между горами. Дорога вилась вплотную к левой горе, у правой глубокий обрыв и неширокая река, бурно бежавшая по каменистому дну. В общем, некуда деться немцам. При налете шансов нет.

– Атакуем! – крикнул я увидев в полукилометре впереди бронетранспортер передового дозора.

– Есть зенитки! – услышал вопль Евстигнеева, он как привязанный шел на сто метров выше.

– Где? – спросил я обшаривая дорогу и кусты рядом с ней.

– Наблюдаю четыре мелких пушки, на двухстах метрах.

– Двухстах?! – с недоумением переспросив поднял голову разглядывая скалы наверху.

Мы перехитрили не только немцев, но и себя. Зенитки были, но они находились наверху обеих гор. Внизу зенитки тоже были, но не на земле, шли в составе колонны, на первом грузовике и последнем. Меня удивило другое, как они их наверх затащили?!

– Глыба, сшибай их на хрен! – заорал я дернув ручку вправо, на себя, утопил педаль уворачиваясь от зенитного огня, потом от себя и на гашетки до предела.

Передовой грузовик мы уже пролетели, так что бил по замыкающему. В разные сторону разлетелось что‑то железное, и грузовик, замедляясь, окутываясь черным дымом, стал съезжать на обочину.

– Голубь, первой идет зенитка, – предупредил я командира штурмовиков капитана Афанасьева.

– Принял, – получил лаконичный ответ.

Дальше колонна уже их работа, наша связать боем истребительное прикрытие, которое падало сверху.

– Сокол‑четыре держи штурмовиков, «худые» наши, – приказал второму звену. На полном газу тяну ручку на себя и вырываюсь на волю. Теперь мы были меж двух огней, пушки наверху получили‑таки возможность для стрельбы. Мы вышли из мертвой зоны, но и здесь мы выиграли, зенитчики не могли стрелять, «мессеры» зашли в зону поражения.

Охрана колонны, как и говорил пленный, состояла из четырех пар, три из которых падали на нас сверху. Четвертая кружила наверху, явно выжидая момента для нападения.

Преимущество всегда у того кто сверху, это знали не только мы, немцы считаются лучшими асами мира, и не безосновательно что уж тут говорить, так что они знали как и откуда лучше атаковать. Однако и мы не пальцем деланные, такую возможность просчитали, даже поставили ее как основную – ну кроме того что зенитки будут выше чем предполагалось – так что как противостоять знали, успели составить схему противодействия.

– Второй, бери ту пару что слева, остальные мои, наверх тоже посматривай!

– Понял! – только и успел сказать он, как мы встретились с немцами на встречных курсах.

На пределе скорости мы приняли бой на восьмистах метрах, но огнем прицельно пустить успели, разминувшись друг с другом.

Разворачиваясь, чтобы встретить повторную атаку в лоб, успел бросить мельком взгляд вниз. Там творился ад. Видимо вторую зенитку уничтожили сходу и сейчас на миг, в развороте, показываясь над ущельем штурмовики снова бросались вниз в атаку. Вражеские зенитчики, что сидели наверху только в бессильной злобе наблюдали за ними, стрелять они не могли, как я уже говорил мертвая зона.

Заметив, как ведомый Евстигнеева ловко сбросил «худого» с хвоста и они вместе атаковали другую пару, которая заходила уже на меня вспомнил, как постоянно повторял летчикам: «Есть три важнейших вывода для летчика в бою: всегда осматривать хвост своего самолета, никогда не нарушать дисциплину в воздухе, контролировать расход боекомплекта.»

Евстигнеев был одним из фанатов этого правила, что повысило его выживаемость в бою. За два месяца боев он всего единожды получил попадание в самолет, да и то, через несколько секунд после того как его прошлый ведомый был тяжело ранен и вышел из боя.

– На сука! На‑на‑на!!! – прорычал я добивая «худого». В эфире стоял сплошной мат.

Дрались мы, дралось второе звено с подошедшей помощью. Деловито командовал старший у штурмовиков, капитан Афанасьев уводя своих, они свое дело уже сделали.

Колонна и все зенитки уничтожены.

– Второй! Помоги Соколу, на него шесть пар навалилось.

– А как вы?

– Справимся! Работай! Недолго осталось! – последнее я не сказал, простонал.

Перегрузка просто вдавила меня в кресло. К этому времени мы с Евстигнеевым сбили по одному «мессеру» и отбили атаку четвертой пары, когда одиночный «ганс» зашел со стороны солнца. Его целью был я, но, лейтенант Микоян в последний момент заметив атаку успел закрыть меня корпусом своего истребителя.

– Черт! Меня подбили! – услышал я крик Степки.

Меня обдало холодом, переходящим в ярость. Сбили моего ведомого. Нет, мы конечно обговаривали такую возможность, даже нашли две более‑менее подходящие площадки для вынужденной посадки, если повреждения катастрофические и до своих не долететь.

– На‑на‑на!!! – истребитель затрясся от длинной очереди. Подбивший Степку «худой» лишившись крыла крутясь вокруг своей оси в мелких осколках фюзеляжа понесся вниз.

– Как ты? Дойдешь?

– Нет! Все! Двигатель заглох! Есть дым!

Я быстро осмотрелся.

– Давай на вторую площадку! – прыгать он уже не мог, высоты было едва за триста метров.

– Попробую спланировать…

– Черт! Горишь! Попробуй в пике сбить пламя… – прокричал, яростно отбиваясь от немцев. Те, видя, что я связан по рукам и ногам, прикрывая своего ведомого, усилили напор.

– Готов! – яростно ухмыльнувшись, мельком, с чувством глубокого удовлетворения проводил огненный комок «мессера» падающего вниз.

Оставшиеся две пары, отлетели перегруппировываясь издали наблюдая как я крутясь около горящего ведомого – он так и не смог сбить пламя – идет на вынужденную. На вторую площадку Степка уже не успевал, она была выше, так что единственный шанс это дорога на которую он мог сесть.

Крутя головой, опасаясь внезапной атаки я провожал садившегося ведомого глазами, наблюдая как он не выпуская шасси плюхнулся на щебень покрытия дорожного полотна и в густой пыли, дыме горящей плоскости и мотора, разбрызгивая гальку и вытекающее масло, скользит к небольшому озеру у края дороги.

Дав газу, я полез на высоту, где кружили хищные силуэты «мессеров». Степка был внизу, сел нормально, я видел как откинулся фонарь и на левую плоскость вывалилась серая фигурка.