Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия

Выпустив по пол ленте пулеметы стихли, стрелять больше было просто не по кому.

Вместо вызова по рации подошедший Командир залепил мне хлесткую затрещину. Судя по его поведению и виду, планы на жандармов у Командира были несколько иными.

– Ну и какого хрена?! – спокойно спросил он, выпустив пар.

– Наша разведка, – указал я одной рукой, в сторону леса, другой потирая затылок. Те уже скрылись среди деревьев, поэтому ничего предъявить я не мог, кроме своих слов. Видимо кроме меня и немцев никто разведку не заметил.

– Где? – повернувшись в сторону дубравы, спросил полковник.

– Уже скрылись. Я их сразу после немцев увидел. Они по ним огонь открыли, ну я взял бинокль и посмотрел по кому… Узнал одного.

– Кто такой?

– Я с ним по крымским горам бегал. Помните, рассказывал, как меня там сбили? Ну, нас еще на Манштейна направили совершить налет, я в прикрытии был.

– Не очень подробно, сбили, и как выбирался, рассказывал, – припомнил Командир.

– Так я с разведкой выходил, командовал ей лейтенант Рябов, Василий. Вот он‑то замыкающим и шел.

– А с чего ты взял, что они стреляли по разведке?

– А по кому? – удивился я.

– По ним! – повысив голос, указал рукой полковник.

Посмотрев, куда он указывает, заметил нечто лежавшее на дороге.

– Собаки что ли?

– Ну, почти, – уже спокойно ответил полковник, доставая бинокль из чехла: – Волки, стая проходила. Видимо спугнул кто‑то… А ведь шла она от дубравы.

М‑да, лопухнулся я. Это же надо. Похоже, кроме меня никто по сторонам не смотрел. Иначе как объяснить, что единственный кто смог рассмотреть разведку – это я. Все что, на дорогу пялились?

– Давно ушли? – рассматривая дубраву, спросил полковник.

– Да как мы открыли огонь, так сразу скрылись. Кстати, почему вы были против уничтожения жандармов?

Ответ был до гениальности прост. Фельдфебель этот успел сообщить что двигаемся мы к ближайшему городку, стоявшему на берегу довольно широкой реки, причем распростерся он на обоих берегах. Там перекинут мост, который мы могли под прикрытием фельдфебеля спокойно пересечь. Теперь этот план развалился, а других мостов и бродов в этих местах нет. Переправы были, да в начале войны их уничтожили. Немцам они были не нужны, хватало этого, поэтому не восстанавливали.

– У них рация была, – пробормотал я.

– Уверен?=‑ повернулся ко мне полковник.

– У четвёртого вещмешок характерных размеров был. И еще они раненого несли, там двое его переносили.

– Раненого? Хм, значит далеко не уйдут, – снова стал рассматривать дубраву полковник.

В это время подошел заинтересовавшийся Шатун.

– Чего обсуждаем? Мы тут уже минуту у всех на виду стоим. Сваливать пора.

– Да вот наш Соловушка советскую разведку обнаружил, обсуждаем.

– Переодетых в волков? – хмыкнул Шатун.

– Говорит настоящую, во‑он там, где три березы выдвинуты из леса. Вроде там вошли в дубраву.

– Большая, не найдем, – сразу ответил Шатун. Прикинув наши шансы по размеру дубравы.

Казанцев сидел в люльке продолжая держать на прицеле уничтоженных немцев и с интересом слушал.

– Я их тоже видел, товарищ полковник. Семеро их было и раненый, – наконец признался он.

Достав карту, Шатун и полковник склонились над ней.

– Уйдут, – уверенно сказал Шатун.

– Да, через этот лес протекает река, разделяясь уже на две, уйти у них шансы есть, и немалые, – подтвердил полковник и еще раз ее осмотрев, ткнул пальцем в точку: – Двигаемся сюда!

– Есть, – козырнул я.

Мимо нас как раз протопали Степка и Толик с Далем, несших собранное вооружение и другие трофеи.

В это время я уловил какое‑то движение у самой кромки деревьев. Полковник рядом укладывал обратно в планшет карту, Шатун возвращался в бронетранспортер, а я снова взял бинокль. Отличные линзы приблизили мне стоявшего на коленях и использовавшего ствол как укрытие человека. Это был Рябов, причем с биноклем.

– Лейтенант дайте мне карабин, быстро!

– Что? – спросил полковник, уже поворачивающий было к бронетранспортеру.

– Потом, – отмахнулся я.

Взяв протянутый карабин, он у Казанцева полулежал в люльке, и встав на седло мотоцикла, поднял руку с карабином и держал его несколько секунду в вертикальном положении, после чего два раза опустил со стороны приклада вниз.

– Они там? – стараясь не делать резких движений, спокойно спросил полковник.

– Рябов да, остальных не видел, – пробормотал я. Опустив карабин, через секунду снова поднял и проделал туже операцию.

– Не видно?

– Нет.

– Значит, не доверяют, – сделал логичный вывод Командир.

– Тоже верно. Лейтенант из машины, я к ним доеду.

– Отставить! Опасно, – не разрешил полковник.

– А я на ствол пулемета белую тряпку привяжу. Типа парламентёр, – ответил я. Казанцев уже покинул люльку и, сжимая в руках карабин, топтался рядом.

– Ну хорошо, если что, мы тебя прикроем. При стрельбе падай на землю и затаись. Понял?

– Да, – ответил я, привязывая к стволу поданную Казанцевым белую материю. Насколько я помнил, владельцы трех мотоциклов использовали ее как скатерть для принятия пищи на природе.

Полковник тоже осмотрел лес с помощью своего бинокля.

– Вижу двоих, один укрывается за деревом. Причем нарочито, чтобы можно было рассмотреть часть плеча и лицо. Второй за кустом в десяти метрах правее. Там куст шиповника шевельнулся.

– Я поехал, – садясь в седло, произнёс я.

– Будь осторожен племянник.

– Хорошо.

Заведя мотоцикл, я стронулся с места. По полю машина шла тяжело, пришлось включить ведущее и на люльке, проходимость, как и скорость сразу возросла. Больший расход меня сейчас как‑то мало волновал.

Колосья уже выросшей пшеницы подминались мотоциклом, шелест погибающего урожая был слышен даже под ревом мотора.

До деревьев я добрался за минуту, не доезжая до опушки метров тридцать, остановился и заглушил мотор. Осторожно, не делая резких движений, отстегнул каску подбородком, снял и повесил на руль, потом снял очки и бросил в люльку. Шейный платок я снять не успел, кто‑то невидимый ахнул:

– Сева? Суворов?!

– Привет, Вась, – откликнулся я.

– А я то думаю, кто это сигнал подаёт: «Путь свободен, противника нет». Ты с кем, там немцы?

– Не, разведка да сбитые летчики на трофеях, – одной фразой пояснил я.

– Черт возьми, – услышал я радостное изумление.

– Лейтенант, подойти можно? – поинтересовался я.

– Твои люди, держат нас на прицеле?

– Конечно. А как же иначе?

– Подходи, пообщаемся, – разрешил Рябов.

– Оружие оставить?

Надо сказать, что ППС до сих пор висел у меня шее рядом с бляхой.

– Пусть висит, можешь его поблагодарить, если бы не он да не уничтоженные на наших глазах фрицы, пулю бы ты точно схлопотал.