Admin - i 34c69a6b417e3939

Во время этой шутливой перепалки у меня отлегает от сердца. Словно наконец-то ослабили туго натянутую струну. Сложно представить себе Дэя без его вечной язвительности.

Значит, всё в порядке.

Всё наконец-то в порядке.

- Симпатичная вещичка, - заметила Хайна, увидев выскользнувший из выреза моей рубашки медальон, - Можно взглянуть?

Я пригласила её зайти после работы - надоело коротать вечера в одиночестве.

- Конечно, - я расстегнула цепочку, - Это своего рода фамильная драгоценность. От бабушки достался.

Бабушку я помнила плохо, она умерла, когда мне было лет шесть или семь. Высокая, с хорошей, несмотря на возраст, осанкой, пышной копной седых волос - по рассказам матери, каштановых в молодости. Она возглавляла библиотеку в одном из столичных пригородов, и её небольшая чистая квартирка, пропахшая книжной пылью и сухими травами, до сих пор иногда видится мне во сне.

Сейчас дома наверняка уже нет. Пригороды с приходом Ржавчины оказались разрушены так, что большую часть не подлежащих восстановлению районов просто снесли.

Увидев фотографию, Хайна понимающе улыбнулась:

- В последний месяц, наверное, часто открывала?

- Да.

- Как же ты его любишь, - не то с завистью, не то с пониманием вздохнула женщина, - Вон, даже фотографию поближе к сердцу держишь. А он какую-то твою памятку носит?

Ага, шрам на лице, который заработал в ночь нашего знакомства. Но я не знала, как ответить на этот вопрос, чтобы не шокировать Хайну. Этот медальон был для меня отнюдь не залогом нашей с Дэем любви - вещи нужны, чтобы помнить о тех, кто далеко. До сих пор жалею, что не сохранилось ни одной фотографии родителей. Медальон и эта фотография были частицей мира, который мы утратили.

Расставаться с этой памятью было глупо и опасно. Слой цивилизации на всех нас и так слишком тонок.

Дэй.

Говорят, все чистильщики рано или поздно сходят с ума. Говорят, у нас не может быть нормальных детей - или их не может быть вообще. Говорят, мир меняет нас так, что мы перестаём быть людьми. Чем дальше от неисследованных территорий, тем больше слухов. Я очень надеялся, что врачи не придадут значения всем этим байкам. Конечно, окончательное решение всё равно останется за полковником и за Стэном. Пожалуй, даже в большей степени за Стэном. Когда-то полковник, будучи по природе своей человеком рациональным, принял решение, которое принял бы на его месте любой толковый начальник, военный или гражданский. Передоверил часть своих обязанностей тому, в чьих знаниях и опыте был уверен. Логично - один офицер, даже опытный, не может быть специалистом во всём.

От врачей мне нужно было официальное заключение: годен. Поэтому, чем ближе становилась выписка, тем больше я нервничал. Положительные прогнозы - это, конечно, хорошо, но у понятия "здоров" тоже много вариантов. Достаточно здоров, чтобы сидеть за столом в конторе, и здоров, чтобы носиться по лесам с автоматом - абсолютно разные вещи.

Мне некогда. Я соскучился по своему делу, по парням с Базы. Тело требовало движения, хотя бы и просто тренировки.

Забавно, что врач с первого взгляда опознал во мне чистильщика, хотя куртка с чёрной повязкой к моменту нашей встречи уже давно отправилась в мусорку. Хотя, с другой стороны, не военный же - с такими патлами, и не инженер или строитель - с навечно въевшимися в ладони оружейными мозолями. Как мы сами узнаём друг друга даже в столичной толпе, даже без чёрных повязок - вопрос поинтереснее. Но я точно уверен: даже лет через десять-двадцать что я, что Рин опознаем своего безошибочно.

Кто мы на самом деле? Шаманы на государственной службе? Даже само слово "чистильщики" нам не принадлежит - раньше так называли контрразведчиков. Бессмысленно ждать от кого-то ответов и тем более бессмысленно ждать их от нас самих. Казалось бы, вот он человек, который может что-то, недоступное остальным. Берите его, исследуйте, опрашивайте. Говорят, даже попробовали в Столице. Тесты, анализы. Так вот, ни-че-го. Совсем ничего. Регенерация не лучше, чем у обычного человека, ничего постороннего в крови, тот же самый обмен веществ. Психически здоровы. Исследования быстро свернули - нечего тратить время чистильщиков и ресурсы специалистов. Но проблема оставалась.

Многие думают, что мы просто видим каких-то чудовищ, как под кайфом. Так тоже бывает, но редко.

Иногда встречаются отголоски прошлого, вроде того парня, который Рин танцевать звал. Но это ему, похоже, моя девушка приглянулась.

Чаще - краем глаза, шестым чувством, демоны пойми как. Пару раз видел что-то вроде дымки над предметами, как воздух в жару рябит. Ещё, помню, Рин как-то на заброшенной детской площадке деревянной зверушке, омытой дождями до полной неопознанности, три пули в голову влепила. И не успокоилась, пока фигурку не сожгли.

И потом, после, уткнулась мне в плечо и прошептала:

- Он плыл . Менялся. Неправильно всё.

И твёрдая уверенность в том, что именно он .

Когда-то именно Рин первой увидела в полутёмных зеркалах брошенного супермаркета, в котором мы пополняли запасы продуктов и тёплых вещей, чёрные фигуры, похожие на обтянутые резиной нечеловеческие костяки. И они отнюдь не были бессильными отражениями. Увидеть их можно было только в зеркале, убить - тоже. Стрельба по тем местам, где они должны были находиться в реальности, ничего не давала.

Нет, мы, конечно, пытались вспомнить, как до Ржавчины дело было. Проявлялось ли как-нибудь. Я пару раз в машины садиться отказывался. Вроде самому смешно: стоишь на трассе, голосуешь, погода собачья, водитель тормозит, а ты ни в какую. Случалось, даже уговаривали. Но тут тоже объяснение найти можно: ну какой нормальный человек будет до фанатизма пытаться автостопщика к себе усадить? Не хочешь, ну и демоны с тобой. Если бы все маньяки и извращены на маньяков и извращенцев были похожи, их бы не искали годами.

На трассе ведь как: всё, что с тобой случилось - твои проблемы. Искать тебя некому, жалобы писать тоже. Да и хоронить, если на то пошло.

Я тогда, наверное, понял, почему в древности изгнанник конченым человеком считался.

Да и вообще...

Когда есть только ты и дорога, всякое может случиться.

Рин.

Первый свой нож я угробила, пытаясь убить какую-то кусачую чешуйчатую тварь чуть крупнее кошки. В результате широкое лезвие оказалось изъедено зелёной гадостью. То ли кровь такая, то ли яд... Впрочем, все законы биологии в мире давно пошли покурить. Нож в результате годился разве на то, чтоб выбросить. Ну, или сдать научникам для анализов.

Второй, игнорируя все приметы, мне подарил Дэй. Этот, с зазубринами на противоположной лезвию стороне и перемотанной изолентой рукоятью, оказался даже удобнее в руке.