Admin - i 34c69a6b417e3939

- Что?..

- Ничего, просто...

Но я уже вскакиваю и щёлкаю выключателем. Мало ли, он же ни за что не признается, что ему больно или что одна из ран плохо зажила. Вспыхивает лампочка под потолком.

- Не хотел пугать, - говорит сидящий на кровати Дэй, - Видишь, как меня разрисовали.

Сильнее всего досталось спине. Теперь я понимаю, что имел в виду врач, говоря о "ювелирном шве". Он действительно постарался сделать всё максимально аккуратно, но есть вещи, которые невозможно залечить бесследно. Смуглую кожу исчертила целая паутина белых шрамов. Заслуга того, кто зашивал, в том, что они не превратились в некрасиво бугрящиеся рубцы. Несколько тянутся от ключицы, пересекая грудь. И ещё два или три гротескным украшением легли на правое плечо.

- Это ты поэтому так полюбил одежду с длинными рукавами?

Кивает.

- Скажи, ты меня испугался бы, лишись я одного глаза? Или если бы у меня выпали волосы от какой-нибудь болезни? Или если бы мне сожгло лицо?

Решительно встряхивает головой.

- Нет. Никогда.

- Так какого демона ты решил, что меня напугает это ? Я, между прочим, медик. Чистильщик. А не томная старшеклассница из женской школы.

Усаживаюсь к нему на колени. Обнимаю. Пальцы скользят по обнаженной спине, навсегда запоминая переплетения шрамов. Касаюсь губами ямки между ключицами - как когда-то коснулась впервые. Медленно вдыхаю его запах, пытаясь вспомнить, каково это - быть вместе. Вот он. Живой. Здесь, рядом. Тепло кожи. Жёсткие гладкие пряди волос скользят меж пальцев. Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Живой. Поверить и почувствовать, что живой.

- Рин... Я, между прочим, не стеклянный. А ты меня всё разбить боишься.

Он откидывается на подушку, принимая тяжесть моего тела.

- Ты не стеклянный, - говорю я, - Ты тёплый. У тебя волосы больницей пахнут. Ты живой.

- А я сам в это только сейчас поверил.

Дэй.

Я сижу перед полковником в его кабинете.

- Как ты себя чувствуешь? - тон начальника непривычно заботливый.

- Спасибо, подштопали меня неплохо, - непроизвольно тянусь потереть исполосованное шрамами плечо.

- Я не об этом, - всё-таки до чего неуместно этот человек смотрится за письменным столом! Пусть даже таким - стареньким, с облезлой полировкой. Ему бы строить планы генерального сражения, раскрыв перед подчинёнными планшет с картой посреди штабной палатки, - Меня интересует, сможешь ли ты продолжить работу. Я, конечно, заинтересован в твоём скорейшем возвращении в строй.

- Вы должны понимать, что, если мы продолжим работу, то вместе. Если уйдём, то тоже вместе.

- Понимаю. Понимаю, поэтому не тороплю. Если не можешь - не надо. Место на заводе или в авторемонтной мастерской найдём. Или инструктором здесь, на Базе.

Он давно не пытается понять принцип работы чистильщиков - хотя бы потому, что мало кто из нас самих способен их внятно сформулировать. Просто привык выполнять им самим установленные правила. Если чистильщик признаёт район непригодным, то это равносильно заключению экспертной комиссии. Тот, кто пообразованнее, иногда ухитряется какие-то ассоциации находить, но чаще всего не выходит и этого.

Я помню, как попросил сжечь неплохо сохранившийся гараж в одном из посёлков. Не было в нём ничего пугающего, в этом гараже, каменная коробка да какие-то запчасти внутри. Но я не ушёл, пока его не облили бензином и не подожгли, пока он не сложился внутрь горкой кирпичей. Потому что в языках пламени плясали изломанные тени. А я стоял и смотрел, сжимая ладонь Рин и чувствуя спиной взгляд Стэна. Они - видели, я знаю.

Это чем-то похоже на детские страхи, когда ты с воплем вылетаешь из знакомого до последнего угла подвала на яркий солнечный свет и долго не можешь унять дрожь. Потому что темнота вдруг показалась чужой и враждебной, хотя ты десять раз лазил в этот подвал и, несомненно, полезешь ещё.

А иногда и так бывает: выйдешь на разведку в какой-нибудь район и едва ноги унесёшь. И воздух давит, и местность карте не соответствует. А потом по новой заявишься - нормальная территория. Развалины, конечно, кости, но ничего иного .

Я только одно знаю: там, где мы пройти смогли, больше никаких страхов не случается.

А вот почему - не знаю.

Именно поэтому грубоватый мужчина за столом - на своём месте, рядом с телефоном и бумагами.

А мы с Рин, не менее неуместно смотрящиеся среди бойцов - на своём. И все мы нужны именно здесь.

- У вас будет три недели отпуска. Восстанавливайся.

- Тренировки?

- Это к Стэну, он подберёт что-нибудь щадящее.

Мы попались в легенды, как в сети - у таких не бывает могил...

Джем

Рин.

- Не скучаете? - спрашивает Стэн, отставляя в сторону кружку с чаем.

Есть у него такая привычка: приходя в гости, сначала говорить о работе, о книгах, травить байки - и только потом переходить к делу. Если, конечно, дело не особо важное. Без разговоров о делах, к сожалению, пока не обходится. Так что застеленный старой клеёнкой стол на нашей кухне видел всё: и потрёпанные карты местности, прижатые по углам кружками, и гору отчётов разных лет, которые нужно было сверить и сравнить данные, и толстые картонные папки с технической документацией, которые кто-то притащил из очередной вылазки. Разве что бомбу на нём не обезвреживали.

Впрочем, всё ещё впереди.

- Есть немного, - я встаю, чтобы долить кипятка в его стакан, - Какие предложения?

Если на кухню принести ещё один стул, будет тесно. Обычно табуреток на кухне две, поэтому, когда приходит гость, кто-то из нас перебирается на подоконник. Сейчас там устроился Дэй.

- В школу сходить не хотите?

- Куда?! - от неожиданности подавшийся вперёд Дэй едва не сверзился с подоконника.

Школ в городе было две, одна у бывшего железнодорожного вокзала, в здании, которое раньше занимало какое-то училище, другая - в центре, возле администрации.

- В школу, - повторил Стэн, - Профилактические беседы с детишками, пропагандистская работа, сборка-разборка учебного автомата...

- ...Возможность потрогать живого чистильщика, - закончила я за него.

- И это тоже, - кивнул командир, - Здесь-то ещё ладно, но, если про вашу работу не рассказывать людям, в более благополучных регионах лет через пятьдесят вы рискуете стать городской легендой. Ну что, берётесь?

- Какие детки? - обречённо поинтересовалась я. Была ведь когда-то шальная мысль поступать не в медицинский, а в педагогический.

- От четырнадцати до шестнадцати, нормальный возраст. Шумят, галдят, но слушают потом с интересом. На сувениры уж точно не разберут.

- Я слышу в твоём голосе сомнение, - произнёс Дэй, с видом аристократа жестикулируя кружкой с чаем. Эффект оказался несколько смазан из-за малого сходства кружки с хрустальным бокалом, - В чём подвох?