МИХАИЛ - СУПОСТАТКА

-Велик, однако, - Я на глаз приметил, где сделать задник, поднял лицо: - Сейчас

исправим. Будет суперобутка.

Дрогнули напряжѐнные губы, но ничего не сказала.

-Всѐ, спасибо, свободна.

И на этот раз поняла? Нет, скорее всего по интонации догадалась. Отойдя шагов на

пять, быстро глянула через плечо.

Терпение, спокойствие, ласка, нежность в голосе и глазах - вот наши помощники. И я

охотно воспользуюсь их помощью. Девчонка с каждой минутой нравилась мне всѐ

больше. Я на все сто, сто пятьдесят уверен, что полюблю еѐ по-настоящему, так, как не

любил ещѐ ни одну женщину. Прежде всего, потому, что у меня никогда - начиная с

первой - не было отношений с юной чистой девушкой. Втайне мечтал о девственнице, а

тянулся к зрелым женщинам. Так всю жизнь и крутил романы с теми, кто побывал в руках

не одного десятка мужчин предшественников. Всѐ успокаивал себя: это так, перекус в

забегаловке, а вот когда захочу прилично пообедать, тогда и появится она, Единственная, желанная, у которой буду первым и последним. Увы, увы, увы...

Среда отвечала и соответствовала моим тайным и явным желаниям. И я в лепѐшку

расшибусь, но сделаю всѐ, чтобы она тоже полюбила, чтобы каждый свой поступок

согласовала с Любовью, а не с древними традициями. Да будет так!

65

16.ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛЮБВИ

Время полетело непостижимо быстро: не успевал опомниться, как подступали

вечерние сумерки. Последние дни сентября выдались ясные, сухие, у меня всѐ на

удивление ладилось, как говорится, любая работа горела в руках.

Я закончил мельницу, опробовал: просто великолепно. Мука получалась, конечно,

не первого сорта, но такая с отрубями даже много полезнее.

Среда стояла рядом, наблюдая за мной с детским любопытством, а когда миска

наполнилась вкусно пахнущей мукой, одарила меня уже далеко не детским восхищѐнным

взглядом.

Поразительно: с каждым часом мы всѐ больше понимали друг друга с полувзгляда.

Была именно та ситуация, когда слова излишни.

В моей жизни (думаю, и у Среды тоже) пошла светлая полоса. И с каждой минутой

она становилась шире, светлее. И всѐ вокруг, казалось, радовалось за нас, помогало

продлить наше благополучие: дни стояли тѐплые, трава не спешила пожухнуть, и мы

продолжили заготовку сена, Машка оказалась беременной, лисы не так варварски

грабили мои охотничьи трофеи. Закрома наши насыщались последними грибами,

ягодами. Коптили рыбу, мясо.

К моему великому удивлению, весьма тесно подружились Среда и Раечка. Рысь

большую часть дня находилась рядом, буквально хвостиком следовала за девчонкой.

Они сошлись настолько, что Раечка позволяла и погладить себя и слегка потискать.

Прямо не рысь, а обычная домашняя кошка. Днѐм запросто заходила в дом, если там

находилась Среда, порой нагло забиралась на Слоника и залегала подремать, как на

лежанке. На ночь не оставалась: едва стемнеет, уходила.

Вообще-то еды для неѐ у нас всегда хватало, так что необходимости в охоте не

было. Однако утром на крыльце мы обнаруживали нетронутую тушку зайца или дичь.

Похоже, Раечка усвоила правило, что в нашей "семье" всѐ добытое - в общий котѐл.

Настя всѐ так же давала много вкусного и жирного молока. Я сделал маслобойку - по

памяти, из далѐкого детства,- и у нас ежедневно к столу было первоклассное масло. Что

существенно разнообразило меню.

Раны Среды затянулись и ходко заживали, оставляя досадные шрамы.

Восстановился нормальный голос: она больше не сипела. Голос Среды оказался весьма

приятным: мягким, грудным, и, на мой взгляд, чувствительно сексуальным.

Вот, пожалуй, для полнейшего моего счастья не хватало как раз секса.

Необъяснимое, едва уловимое что-то ещѐ стояло преградой. Это особенно

чувствовалось, когда приходило время укладываться спать. Мы медлили, оттягивали этот

момент, искоса поглядывали друг на друга, но "преграда" незримо стояла между нами, сдерживала, охлаждала горячие мысли. Наконец, сонливость одолевала, я гасил свечи и

лучины: мы укладывались по своим местам - Среда на кровати, я на лавке.

Я долго не мог заснуть, перебирая в голове все за и против, пытаясь понять: что же

меня сдерживает? Разница в возрасте? Пожалуй, нет. Тогда что? Боязнь, что всѐ

получится не по обоюдному зову, а по... желанию господина? Это ближе к истине:

наложница мне не нужна. Возможно, это обстоятельство и сдерживало: ждал, когда

искреннее подлинное желание возникнет у Среды.

А что Среда? По всему, над ней довлеют дремучие традиции, по которым мужчина,

не раздумывая, хочет и берѐт, а участь женщины подчиняться и отдаваться, тоже не

терзаясь думами. В этом свете моя медлительность, нерешительность может

рассматриваться как... мужская несостоятельность, ущербность. Может, в эти минуты -

чувствую, тоже не спит,- она как раз и думает об этом, и клянѐт судьбу за дефектный

подарок...

Мда... более чем странная ситуация для бывшего бабника.

Не поверите, но в эти дни я совершенно забыл о супостатке Ритке. Точно еѐ

явление было глюком, от которого память избавилась, как избавляемся мы от обѐрток и

пустых сигаретных пачек.

Рита сама напомнила о себе.

66

Во второй половине дня, ближе к вечеру, я отправился на "Карповку": воды

почерпать, заодно и порыбачить. Только "включил" водопровод, как рядом с моими

ногами со звучным чмоком врезался в воду камень. Инстинктивно отпрянул на берег,

глянул: на противоположном стояла Рита, вся в шкурах, в руках вертит широкий

сдвоенный ремень. По всему, Рита использует его как пращу.

-Привет. Что в гости не заходишь? - как можно миролюбивее спрашиваю.

-Да пошѐл ты! Коровоѐб! Ты мне противен.

-Взаимно. Дура ты дура. Вбила в голову то, чего нет. Что, до сих пор в обиде?

Извини, ляпнул тогда...

-Не нужны мне твои извинения. Обид я не прощаю!

-Ну и глупо! Чего камень-то швырнула?

-Хотела посмотреть на морду твою. Вижу: спокоен, доволен жизнью, не терзаешься.

-Из-за чего терзаться? Что тебя обидел? Что ушла? Ещѐ раз повторю: глупо, по-

детски поступила. Ты, я вижу, тоже в порядке. Так чего терзаться? Рит, может, хватит

дурью маяться? Давай мириться.

-Не собираюсь.

-Ну, и чѐрт с тобой! Дуйся дальше, пока желчь не спалит.

-Не боись. Я не такое пережила...

-Нашла чем хвастать. Глупая взбалмошная девчонка, возомнившая себя крутой.

Ремня бы тебе всыпать.

-Иди, попробуй. Давай, трахальщик свиней, иди сюда.

Я шагнул к воде. Рита взмахнула пращой и, спустя мгновенье, камень врезался в

ведро, пробив его насквозь.

-Ты больная! По тебе плачет дурдом.

-Заткнись! Следующий не промажу.

-Всѐ, умолкаю. Мне нет дела до тебя. Ты мой глюк.