Том Уикер - На арене со львами

С тех пор Энн не бывала у Андерсонов, но самого Моргана все время туда тянуло. Ему казалось, что именно в их доме он когда-нибудь узнает правду о разговоре Андерсона с Данном — что именно они говорили, что чувствовали, как вели себя в тот миг, когда честолюбивые мечтания Андерсона достигли вершины.

Как-то осенним вечером, незадолго до того, как Андерсон совершил свой прощальный выход к огням рампы, Морган наконец заговорил о Данне.

— Крепкий орешек,— сказал Андерсон.

Огонь плясал в камине; примерно час назад Кэти поставила на стол блюдо с великолепным окороком, а накануне, под вечер, они выудили из пруда поблизости от усадьбы четырех прекрасных крупных окуней. Двух они отпустили, а двух других уже очистили и приготовили к завтраку. Гостю с хозяином хорошо и покойно было сидеть у пылающего камина, попивая шотландское виски. Андерсон был тих, задумчив. Чем черт не шутит, подумал Морган, и опять спросил о разговоре с Данном.

Андерсон дал обычный короткий неопределенный ответ, и Морган решил, что все снова сорвалось, что больше Хант ничего не скажет. Но вдруг…

— Зеленые очки, именно они сбили меня с толку,— сказал Андерсон.— Я поначалу решил, что Данн носит их напоказ, что это своего рода рисовка. Но потом я навел справки и выяснил, что он с самого детства вынужден носить зеленые очки. Я с ним и часа не провел, как увидел, что это зверь совершенно особой породы. Мне было с ним страшновато. Казалось, он видит меня насквозь, просверливает своими зелеными стеклами. Возможно, он и впрямь видел меня насквозь. А возможно, только думал, будто видит.

К этому времени Моргану волей-неволей пришлось свести с Данном деловое знакомство, хотя после съезда ему с трудом удавалось сохранять непредвзятое отношение к этому человеку.

— Чего хочет Данн, понять невозможно,—сказал Морган.— Наверно, этим-то он и страшен.

Андерсон подумал над его словами и отхлебнул виски.

— Пожалуй. Важно ведь правильно оценить человека. Тогда-то и подбираешь к нему ключик. Вот, например, Хинмена я оценил правильно; рассчитал, как я сорву с него броню, и тогда его собственная заносчивость его же погубит. Но Данна я оценил неверно.

— Не отдал Данну дани,— сказал Морган, стараясь казаться не слишком серьезным.

Захмелевший Андерсон рассмеялся.

— Верно, я не отдал Данну дани,— сказал он.— Потому что… может, ты помнишь, что я сказал, позвав тебя той ночью, Рич. Я думал, он согласится рискнуть. Не ожидал я, что он предпочтет мелкую игру с Эйкеном. Я думал, его не столько интересует выигрыш, сколько возможность показать себя. Но, видишь ли, оценивая его, я исходил из того, что он сам меня оценит так, как я хочу, чтоб меня оценивали, так, как я считаю должным. И поэтому главный вопрос: как же он в действительности меня оценил? Что, по его мнению, представлял собою человек, с которым он имел дело?

Андерсон снова отхлебнул виски. Морган ждал, затаив дыхание.

— Первое, что он сказал мне в то утро, прокравшись в комнату потихоньку, как вор, и озираясь сквозь свои проклятущие зеленые стекла, так вот, первое, что он мне сразу же выпалил:

— Телефон прослушивается?

Силы небесные, я так устал, так замотался, что мне даже и сейчас об этом думать тошно, и я на него окрысился.

— Почем мне знать? — говорю.

А он спокойненько кивнул и ответил:

— Вы вполне можете знать. Старик делает все, что хочет.

Это он, наверно, говорил о президенте и, наверно, был прав.

Тут вошла Кэти, они поздоровались за руку. Но я видел, что Данн не хочет разговаривать в комнате, независимо от того, уйдет Кэти или нет. Тогда я спросил, как насчет ванной.

— Прекрасная мысль,— говорит Данн, а Кэти подарила меня таким взглядом, каким можно было бы свалить и мула.

Кэти всегда считала, что мы нарочно все это придумали, чтоб ее прогнать. Она вылетела из комнаты, а мы с Данном пошли в ванную, и, представляешь, он даже душ включил. Я перекинул одну ногу через раковину и кое-как уселся,— удивляюсь, как я не заснул. Данн опустил крышку унитаза, поставил на нее ногу, облокотился о колено и уставился на меня сквозь свои зеленые очки.

И только тут до меня дошло, Морган,— ведь начинать он предоставил мне, и я это понял,— что, кроме необходимости правильно оценить Данна, есть еще один не менее важный вопрос: нужно, чтоб Данн правильно оценил меня, увидел меня таким, каким я хочу выглядеть. По правде говоря, я не имел ни малейшего понятия о том, что он обо мне думает, а узнавать было уже поздно.

Писательское воображение Моргана, пронизав годы, воссоздало двоих мужчин, беседующих в ванной, массивную ванну и раковину, на которую взгромоздился Андерсон,— словно мраморный гриб, вздымалась она на толстой ножке над кафельным полом, а сквозь заиндевевшие окна струился бледно-серый рассвет.

— Сам не понимаю, как это мне удалось,— сказал Андерсон.— Я едва на ногах держался. Помнится, но спал уже три ночи. Но я в последний раз взял себя в руки, во всяком случае, мне казалось, что взял, и попытался изложить ему все в самом выигрышном для себя свете. Для начала я обрисовал положение, как оно мне представлялось. Сказал, что лидерам не удалось достичь желаемых результатов при втором голосовании, как ни старались они поддержать Эйкона. Возможно, им придется провести еще одно голосование. И тогда, если все станут держаться по-прежнему, преимущество Эйкена будет подорвано и, возможно, вовсе от него ускользнет.

Данн молча кивнул. Тогда я продолжил:

— Но это лишь в том случае, если все снова воздержатся. А ведь паршивец Старк, по-моему, дольше не вытянет. Если верить слухам, Старк дрогнул и намерен отдать Эйкену свои голоса. Вы меня понимаете?

Данн снова кивнул.

— Так вот, когда придет черед штата Старка и этот сукин сын перекинется к Эйкену, равновесие нарушится. Но по списку ваш черед раньше Старка.

На сей раз не было даже кивка, и я стал на него нажимать.

— Поправьте, если я ошибаюсь,— говорю.— Вы по-прежнему воздерживаетесь, Старк перекидывается к Эйкену — это значит, что исход игры в ваших руках, верно? И в ваших, и в наших. Если вы поддержите Эйкена первым, Старк последует вашему примеру — и дело решено, но что это вам даст? Не бог весть сколько выиграешь, делая ставку на фаворита.

— Больше, чем если растягивать игру до бесконечности,— ответил Данн так тихо, что журчание струек из душа почти заглушило его голос.

Я тут же снова принялся его обрабатывать.

— Рассмотрим второй вариант.— Сам видишь, я торговался, словно на рынке.— По списку вы числитесь раньше Старка,— говорю.— Предположим, вы отдаете свои голоса мне. Я тем временем подсылаю Кэрли Лейтона припугнуть Старка, а Кэрли, как известно, мастер на такие дела. Старк видит, что вы поддерживаете меня, а тем временем ребята Кэрли устраивают торжественное шествие, и Старк начинает трусить. В худшем случае он, как и собирался, отдает свои голоса Эйкену, и все мы в тупике; но он может ничего не предпринять, и тогда наше дело на мази, а Эйкену придется туго. Может даже случиться так, что Старк уже во время этого голосования поддержит нас — это вполне возможно, если вы сделаете решительный шаг. В таком Случае мы побеждаем с полным триумфом.