Том Уикер - На арене со львами

«Виргинского джентльмена» — им уже и тогда ведал Миллвуд Барлоу — сильно поубавилось, прежде чем Зеб Ванс сообразил, что Морган верит в свою журналистскую звезду и не собирается идти на службу ни к каким политикам. С тех пор, подумал Морган, потягивая водку, он успел спуститься с заоблачных высот, но этому решению остался верен навсегда.

— Даже к политику, который целится в президенты,— сказал он тогда Зебу Вансу, вглядываясь сквозь стекло рюмки в жидкость, темную, словно холодный чай, причем это была не то вторая, пе то третья его рюмка.— Ну, а на Севере, губернатор, вам, к вашему сведению, дадут хорошего пинка в вашу хлопковую задницу.

— Миллвуд,— сказал Зеб Ванс,— слыхал, чего этот Следопыт загибает?

Вот почему в сенаторском кабинете Зеба Ванса почти восемь лет спустя, после того как Зеб Ванс пробыл губернатором еще один срок и уже завершал свой первый срок в сенате, а Морган успел приобрести известность и написал репортажи из Кореи, между ними сразу установились приятельские отношения, которые Миллвуд нисколько не охладил, подливая в рюмки жидкость чайного цвета.

— Ну, во-первых,— сказал Зеб Ванс, опрокидывая рюмку,— я бы самому господу богу не спустил того, что кудахтают про меня эти сукины сыны в балахонах. Покажи-ка ему вырезку, Бадди.

Бадди, который, как утверждал Зеб Ванс, открывал рот, только когда его осматривал домашний врач или допрашивал прокурор, молча протянул Моргану вырезку из местной еженедельной газетки. ВИДНЫЙ КЛАНОВЕЦ РАЗОБЛАЧАЕТ МАКЛАРЕНА,— возвещал заголовок. На Клавернском конклаве — торжественная серьезность явно свидетельствовала о том, что редактор лично там присутствовал в качестве полноправного собрата,— мелкий делец (достопочтенный Фред Брантли, бывший методистский проповедник, который в то время затевал в штате политическую возню) сказал, что Зеб Ванс Макларен «безбожник-коммунист, которому пора проваливать назад в Россию, откуда он явно родом».

— Ну, пусть коммунист, ну, пусть Россия,— сказал Зеб Ванс,— но вот обозвать человека безбожником в нашей глуши — это уж такая подлость, дальше некуда. Верно, Следопыт?

Морган чуть было не брякнул старую шутку «не сотвори непотизма с сестрой своей», но вовремя взглянул на Миллвуда и прикусил язык.

— Заметка-то еще что! — продолжал Зеб Ванс.— Эти задницы в ночных рубашках обливают меня помоями по всему штату. А уж мне посылают такое, что я запретил мисс Перл трогать мою почту. Ну, я и решил пощекотать их маленько.

— Но ведь клан давным-давно точит на вас зубы,— сказал Морган.— Брантли, правда, что-то новенькое, однако житья они вам не давали, еще когда вы были губернатором.

— Миллвуд,— сказал Зеб Ванс,— этот Следопыт всегда ставил нашу неподкупность под сомнение. Добавь ему перчика в питье.

— Миллвуд, отойдите от меня подальше! Значит, все это вы мне рассказываете исключительно для сведения?

— Неужто, Следопыт, у тебя подымется рука тиснуть такое и покрыть позором почтенного старца на закате его карьеры?

— Я не буду на вас ссылаться. Напишу, что информация получена из вашего окружения.

— Все подумают, что это Миллвуд.

— Ну, так из вашего политического окружения.

— Все подумают, что это мисс Перл.

— Ну, так я вообще обойду этот вопрос молчанием.

— Так-то лучше,— удовлетворенно сказал Зеб Ванс.— Тогда некому будет злиться, если я заявлю, что ничего подобного не говорил, а без этого наверняка не обойтись. Вы же не хуже меня знаете, что этим подтирашкам,— он подождал, что-бы Морган вслед за угодливым Миллвудом посмеялся его остроте, — ни единого голоса у меня не отобрать. Они, конечно, тявкают, да только услышать их могут одни бедняки, которые от всяких помыканий совсем осатанели, а они, в своей богом забытой глуши, так привыкли голосовать за меня, что, наверное, не бросят, и когда я давно уже в земле сырой лежать буду. В общем-то, все это не так уж и плохо. Сказать по правде, клановцы мне повредить бессильны.

— Вызов Югу, одно слово,— сказал Морган.

— Дело-то в том, и от этого никуда не денешься, что теперь в глуши живет куда меньше народу, чем раньше.— Зеб Ванс прикончил «Виргинского джентльмена» и, зажав рюмку в огромном кулаке, протянул ее Миллвуду, который вскочил как ужаленный.— А вы, городские, никогда меня особо не жаловали, как мне это ни огорчительно. А потому, ежели я в следующем году снова выставлю свою кандидатуру, то могу и споткнуться.

— Если и найдется отпетый дурак, который попробует с вами соперничать,— сказал Морган,— так, когда вы прикончите своего древнего, изначального врага — ку-клукс-клан, вы уже добавите к своим друзьям из захолустья такое множество грамотных городских избирателей, что обеспечите себе еще шесть лет у общественной кормушки.

— Миллвуд,— сказал Зеб Ванс,— будь другом, присягни на Библии, что я сам не знаю, выставлю я свою кандидатуру еще раз или нет.

В Вашингтоне Зеб Ванс каждое утро ходил пешком в сенат из дома, где он снимал квартиру, в которой мисс Перл отвела ему в подвале спальню и рабочий кабинет, захламленный всякими бумагами; дом стоял неподалеку от того места, где Массачусетс-авеню пересекает Висконсин-авеню, то есть на северо-западной окраине Вашингтона, так что прогулка была длиной не в одну милю и неопытный ходок стер бы себе ноги в кровь еще на полдороге. Вскоре после речи против ку-клукс-клана редактор поручил Моргану прогуляться с сенатором и написать очерк.

— Вот хожу я так, Следопыт, и вспоминаю молодые годы. Миллвуд и до Рок-Крик-парка не дотягивает, а ведь туда вся дорога под гору.

— Не знаю, дотяну ли я,— сказал Морган.— Но прежде чем я рухну бездыханный, отдали бы вы мне последний долг, сказали бы, почему вы на днях проголосовали против поправки.

— Против какой же это поправки я голосовал?

— Как будто вы не знаете! Поправка к дорожному законопроекту, запрещающему ставить рекламные щиты вдоль шоссе.

— А! Рекламная поправка!

Зеб Ванс шел размашистым ровным шагом, впечатывая огромные башмаки в растрескавшийся бетон, руки его были засунуты в карманы, крупная голова с седеющей гривой неторопливо поворачивалась из стороны в сторону, когда он переводил взгляд с могучих деревьев за широким потоком машин на зеленеющие впереди газоны английского посольства. До Капитолийского холма еще далековато, уныло подумал Морган.

— По правде сказать, Следопыт, я в восторг не приду, если на моем могильном памятнике выбьют, что я проголосовал против. Ну и движение, черт бы его побрал, чистое убийство.— Он пустил в телеграфный столб коричневую пулю «Рабочего денька».

Морган уже давно убедился, что получать сведения от Зеба Ванса немногим легче, чем выуживать их из перехваченной шифровки противника: попробуй пойми, о чем речь, да и трудней установить, не фальшивка ли это.