Том Уикер - На арене со львами

— Уфф,— сказал Оффенбах и с удовольствием погрузился в забытье, сделав все, что от него требовалось.

— Вы поддерживаете этот законопроект?

Зеб Ванс даже выпрямился.

Позади него Миллвуд Барлоу поднял просиявшее лицо над ладонями, которыми сжимал щеки, упираясь локтями в колени, Мэтт Грант подвинулся вместе со стулом вперед, и уголком глаза Морган заметил, что Длинные Загорелые Ноги еле заметно шевельнулись — она повернула голову и снова взглянула на Гранта.

— В отличие от вашего и моего доброго друга А. Т. Фаулера я поддерживаю этот законопроект,— сказал Андерсон, пытаясь выиграть хоть одно-два очка в безнадежно проигранном третьем раунде. Сзади зашаркали подошвы, заскрипели стулья и раздались хриплые приглушенные восклицания.

Зеб Банс, явно считая, что эта роковая ошибка его противника кладет конец схватке, откинулся на спинку кресла.

— Не торопитесь, мистер Андерсон, говорите, сколько сочтете нужным.

— Слава тебе господи, кажется, мы наконец взлетаем,— казал Гласс.

«Электра» ринулась вперед по взлетной дорожке, Моргана вдавило в кресло, и привычное напряжение стиснуло внутренности, но он невольно проводил взглядом подрагивающие груди рыжей стюардессы, которая торопливо шла по проходу, и буркнул в сторону Гласса:

— Это еще ничего. Иногда они торчат тут вдвое дольше.

— Эй, Рыжулечка! — крикнул Гласс. — Как насчет еще рюмки за стойкой? А Морган все уладит с кем надо.

Он ухмыльнулся Моргану с дурашливой наглостью.

— Это дело,— сказал Френч, но рыжая стюардесса уже пристегивалась в переднем кресле, а самолет ревел и трясся, словно под ураганным ветром. «К черту!» — подумал Морган, стараясь забыть про взлет, отчаянно заталкивая себя назад в воспоминания.

Андерсон начал медленно и даже как будто нерешительно.

— Сенатор Макларен, вопрос этот затрагивает жизненные интересы каждого фермера в здешних местах прямо и непосредственно, потому что мы все тут выращиваем табак. Ограничение площадей было введено много лет назад, и плоды этой политики мы все видели, причем я лично не стал бы утверждать, что она оказалась бесполезной. Но даже когда что-то приносит пользу в течение многих лет… Это как с верой: человек исповедует веру, но то в одном отступает от нее, то в другом, и настает час для ее обновления. Может быть, и этой табачной политике требуется такое обновление. Еще не так давно можно было взять участок по пятидесяти долларов за акр и засеять его табаком, и если ты получал сто долларов с акра, то оставался с прибылью. Но теперь получай восемьсот-девятьсот, не меньше, не то будешь в убытке, а это далеко не всякому по карману. Меня вовсе не радует, что я оказываюсь ради тех, кто утверждает, что нам необходимы перемены, но я видел письмена на стене. Сенатор Оффенбах, я считаю, что в основе, в самой сути своей ваш законопроект об ограничении площадей и веса вполне целесообразен.

Все это на Моргана особого впечатления не произвело. Звучный, но приглушенный голос был таким же нерешительным, а речь — такой же путаной и несвязной, как у фермеров, выступавших раньше. И Андерсон пока не выдвинул ни одного весомого довода. Неужели это все, на что способен сын Старого Зубра?

— Нам всем известно,— продолжал Андерсон,— что за последние четыре года сокращение площадей составило сорок семь процентов, а недавно в «Кэпитал таймс» — насколько я понимаю, вон там сидит мистер Морган, корреспондент этой замечтательный газеты, которую мы все читаем…— ну вот, там, в статьях указывалось, что Земельный банк готов принять от фермеров нашего штата еще восемь процентов, что доведет общее сокращение всех площадей под табаком до пятидесяти четырех процентов. Но неизбежно наступает предел, за которым человек уже не способен что-либо сделать. Наверно, я-то еще могу выдержать, сенатор Макларен, и ваш добрый друг, А. Т. Фаулер, тоже может выдержать новое значительное сокращение своих акров, но я ведь говорю о фермерах, у которых стольких акров просто нет. За последние пять лет сорок тысяч фермеров в нашем штате вынуждены были отказаться от своих ферм, потому что они экономически себя не оправдывали. Вот вам цифры. Они отражают серьезную, трагическую проблему.

Кивок в сторону Моргана подтвердил (хотя подтверждений и не требовалось), что Андерсон видит далеко вперед и потому проверил, как это заседание предполагалось отразить в прессе, а также, наступая на ногу Зебу Вансу, заранее рассчитал, какое это произведет впечатление. Морган присудил ему еще одно очко за лестное упоминание о «Кэпитал таймс» — на самом деле в этой части штата его газета никакой популярностью не пользовалась. Однако подписчики у нее были по всему штату, и благоволение издателей оказывалось немалым подспорьем тому, кто выставлял свою кандидатуру на выборах внутри штата. Да и Морган после этого упоминания сразу приобрел вес — немало голов повернулось к столу для прессы. Однако Морган заметил, что Длинные Загорелые Ноги не шевельнулись.

— Я убежден,— говорил Андерсон,— что мы должны сознательно пойти на отступление и производить лишь то, что можем продать. Я считаю, что предлагаемый проект разумен. Мы засеваем акры, но продаем-то фунты табака, который идет на изготовление сигарет, а потому в конечном счете «фунты» и есть слово, которым следует пользоваться. Проект предусматривает шаг именно в таком направлении, и, по-моему, время для этого давно назрело.

Морган проследил за взглядом Длинных Загорелых Ног и увидел Мэтта Гранта — Грант сидел на краешке стула, положив локти на колени, переплетя пальцы больших опущенных рук, высоко подняв голову. Его обычно сумрачное лицо почти светилось, и он слушал, как проповедуется его собственная доктрина (в первый раз на всех этих заседаниях), словно долговязый деревенский парень, которого бродячий проповедник уже почти обратил в свою веру. Морган вдруг подумал, что Мэтт Грант смотрит на Андерсона так же завороженно, как Длинные Загорелые Ноги — на него самого.

— И нам всем следует принять во внимание еще одно,— говорил Андерсон.— Мы, табаководы, закоснели в уверенности, что из года в год мы засеваем только вот это количество акров, и мы работали до седьмого пота, чтобы собрать как можно больше, а вот качество, как нам всем хорошо известно, мы нередко пускали из виду. Если бы удалось осуществить предлагаемую законодательную меру, это, я убежден, заставило бы нас вновь обратиться к высокосортным табакам, что было бы во всех отношениях прекрасно. Американскому образу жизни свойствено слишком уж много процессов и всяких видов деятельности, которые подменяют дешевизну дешевкой и губят качество. Будет серьезной трагедией, если и в сельском хозяйстве произойдет то же. Быть может, кому-то из вас кажется, будто мне с моими семьюдесятью восемью акрами легко говорить о введении дополнительного контроля. Однако подумайте хорошенько, и вы поймете, что стоит нам еще ограничить площади, занятые под табаком, и мелкому фермеру, которому нужно кормить семью, придет конец. А если мы будем выращивать больше табака, то неизбежно сократим площади. Если же мы их сократим, то тем самым окажем содействие крупным табаководам вроде меня и вашего друга А. Т. Фаулера, сенатор Макларен… Крупный табаковод с его оросительной системой и дорогостоящими удобрениями заполнит рынок и разорит мелких фермеров — это так же верно, как то, что завтра утром взойдет солнце. А чтобы ничего подобного не допустить, необходимо ввести весовую долю.